"Доедет ли тот вагон до Москвы?" — вот первейший вопрос современности, в котором все сошлось как в фокусе и отразилось как в капле.
Если верно, что рыба начинает портиться с головы, то, вероятно, и обратный процесс исходит оттуда же: голова начинает чувствовать, что из нее утекают мозги, и задумывается над тем, как остановить процесс. В Кремле обеспокоились повальным исходом из родных пределов научных кадров. Продемонстрировав державную наивность, Борис Ельцин обнаружил, что пытливые исследователи тайн природы, попросту говоря, бегут. И озадачил соратников вопросом: да что это они? Мы их тут учим. На стажировку посылаем. А они? Расползаются как тараканы. А у нас бы тут как мухи выздоравливали.
Насчет стажировок вообще, кажется, есть какой-то пунктик у главы государства, род idee fixe. Об этих самых стажировках говорится не в первый раз, очевидно в силу актуальности проблемы для президента лично. И в самом деле: внук в Англии, внучка в Швейцарии — ситуация, знаете ли.
Что до прочих ученых и учащихся — акценты, сдается, стоят несколько иначе. Но и тут есть отрадные движения: российский премьер-министр, проникшись идеей удержания студиозусов у родного пепелища, учредил стипендии имени Рихтера в размере ни много ни мало трех минимальных размеров оплаты труда. Принапрягши даже и нестажированные извилины, можно исчислить, что будущие "расейские" Моцарты с этого дела будут иметь около 40 у. е. ежемесячно. Конечно, от эдаких-то деньжищ стажироваться уже и вовсе не захочешь, проблема будет только в том, чтоб по клавишам попасть. Ибо руки могут ослабеть от переполняющей душу благодарности.
Другая коллизия, относящаяся не к мытарствам холодного логоса, но к области чувств, демонстрирует, что патриотизм, понимаемый как умение ничего никому не отдавать, еще только чаемый в центре, совершенно овладел сердцами на местах. Битва за прах, развернувшаяся между Эдуардом Свердловским и Борисом Заволжским, хороша уж тем, что подала братьям по перу пример и сподвигла их исполнить исключительной силы и интенсивности танец на костях. Такого обмена ходами не забудешь: "Не дам!" — выкрикнул Эдуард. "Да ты че? Это твои, что ль, кости?" — со свойственным ему солоноватым, тарантино-родригесовым остроумием парировал Борис.
"Доедет ли тот вагон до Москвы?" — вот первейший вопрос современности, в котором все сошлось как в фокусе и отразилось как в капле. Обостренное желание закрутить, завертеть даже и на вовсе пустом месте нечто эдакое, дать сюжетец, да еще и с политической подоплекой, как-то совсем застит глаза.
То обстоятельство, что эксгумация чьих бы то ни было останков есть акт весьма нетривиальный и относиться к нему легко, как к чему-то само собой разумеющемуся, не следует, совершенно упущено из виду. Тут СМИ продвинулись дальше Немцова с Росселем: с постоянством, достойным лучшего применения, кости полощут перед телекамерами, бесконечно и глубокомысленно перекладывая с полки на полку и упрямо сообщая нам, что все дело в третьем позвонке.
Расчет на отсутствие в организмах сограждан того существенного компонента, набираться коего ездят, в частности, на стажировки, сподвигает пишущую братию на действия, так сказать, амбивалентные: пусть оно и некрасиво, зато интересно.
В некоторых случаях удается амбивалентность — это самое "зато" — выдать за сугубый профессионализм. Так произошло в случае с распубликованным крупной газетой наброском статьи, содержащей разговор двух финансовых тузов, обозначенных как Б. и Г. Совершенный в своем роде комментарий сводился к тому, что "проницательный читатель, разумеется, догадался, что таинственные Б. и Г..."
Печально, что для придания дешевой чуши вида солидности авторство наброска было приписано погибшему журналисту. Ход понятен, равно как и истоки амбивалентности: если прогуливаться по романовским костям не зазорно, то и эти игрища у гроба позволительны.
Достоевщина? Разумеется, но не сумрачно-петербургская, инфернально-романтическая, а разудалая, московская, социально-политическая: "Во всякое переходное время подымается сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и нетерпение. В чем состояло наше смутное время и от чего к чему был у нас переход — я не знаю, да и никто, я думаю, не знает — разве вот некоторые посторонние гости. А между тем дряннейшие людишки получили вдруг перевес, а первейшие люди стали вдруг их слушать; а иные так позорнейшим образом подхихикивать".
Автор "Бесов" разъяснил всю механику соблазнения российской публики: главное, чтоб была обозначена возвышенная цель, чтоб существовал далеко идущий план. Если план в публикации телефонного разговора разумно назвать личным творческим и задуман он в целях поднятия персональных котировок публикаторов, то вагонным спорщикам мерещатся, очевидно, вопросы принципиальные: путь России вообще пир духа. То ли монархию они восстановить хотят? То ли Ленина похоронить?
Кто, однако же, эти "они"? Мы, что ли? Тут было б впору брякнуть что-нибудь изящное, наподобие ленинского "русский язык мы портим" или там "интеллигенция не мозг нации, а говно". Да и посетовать на отсутствие в России общественного мнения.
Но вот последние исследования, проведенные ВЦИОМ, неопровержимо доказывают: есть оно. Знать только надо, как искать. Шутихой отгоревшая в ноябрьском небе книжно-кадровая ярмарка сподвигнула социологов сформулировать вопрос оригинально, прямо-таки с весенней свежестью: есть ли в российском руководстве влиятельные силы, пытающиеся вынудить президента РФ Бориса Ельцина полностью вывести первого вице-премьера Анатолия Чубайса из правительства? Проникновенно и по-нашему, по-гамлетовски. Тысячу жителей первопрестольной ошарашили этим делом. А прочих — ответами: 56% считают, что да, есть; 21 — нет, нету таких сил. "23% не имеют на этот счет своего мнения" — так, мягко, обозначен факт, что все-таки 230 человек из наугад взятой тысячи еще способны последовать первой, естественной реакции: покрутить пальцем у виска либо повесить трубку.
По доброй советской привычке три четверти населения полагают, что затрудниться ответить, вообще следовать совету Жванецкого — не стоять во всем этом — есть признак гражданской несостоятельности и отсутствия активной жизненной позиции, во времена комсомольские именовавшейся АЖП. Исключительную А в демонстрации своей ЖП проявили в последнее время различные деятели РПЦ. Административный восторг, охвативший губернатора Росселя в деле удержания при себе царских останков, вполне разделил барнаульский епископ, вовсе запретивший своим подчиненным смотреть передачи НТВ.
Но толерантность есть хитрый зверь: его гони в дверь, он в окно влезет. Фундаменталистски настроенные граждане получили в своих телеборческих порывах поддержку и от папы римского, и от деятелей протестантской церкви, добившихся запрещения показа фильма по венгерскому ТВ на том основании, что он "искажает образ Христа". Volens nolens отечественные пуристы оказались ввергнуты в столь страшащее их экуменическое единение. И, столь же неожиданно для самих себя, примкнули к некому загадочному сообществу. О нем упоминали Ильф и Петров, описывая господина, жарким днем сидящего на пляже в наглухо застегнутом костюме. "Может быть, это член какой-нибудь тайной лиги дураков",— предположили классики.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ