Профессию фальшивомонетчика можно назвать третьей древнейшей. Соблазн производить материальные ценности непосредственно в виде купюр или монет возник сразу после изобретения первых платежных средств. Авантюристы могли бы позавидовать современному феномену Сергея Арто, который, воплотив их мечту, никоим образом не противоречит закону.
Не так давно в Новосибирске случился громкий конфуз, едва ли не скандал. Сломленный радостной встречей по возвращению на родину инженер-бизнесмен, проживший последние полгода в Париже, не рассчитал своих сил за народной игрой в очко.
Не то чтобы совсем не рассчитал, но выходил из казино с классически пустым карманом. Это было не последнее потрясение вечера. Просто так из казино ему выйти не дали.
Партнер рассмотрел последние из просаженных инженером купюр. Вид их был смутен и странен и доверия не вызвал. Назревал скандал. Недоплата по долгу чести тянула на 800 долларов.
Бумажек, к слову, было тоже восемь. Некоторая позиционная разминка с элементами традиционного рукоприкладства уже была проведена, когда на шум вышел руководитель фирмы. И... выдал нашему герою недостающую сумму. Бумажки же инженера-бизнесмена при этом заботливо упаковал в портмоне. Когда страсти успокоились, последовала — история.
Оказывается, никто альтруизмом не страдал и никого выручать не намеревался — $ 800 отошли не в долг — а попросту были обменены на эти самые курьезные купюры.
Каждая, как оказалось, стоит по 100 долларов и называется 1 арто (один арто). Их обладатели прочили купюрам великое будущее.
Истинные размеры этой самой "величины" — как всегда, установит история. Она, как водится, права. Даже в случае с арто — сказал же Ломоносов некогда — богатство России будет прирастать Сибирью. В данном случае транзитом: Сибирь — Париж — Сибирь.
Арто попали в Сибирь из Франции, на прошлой неделе в первый раз была замечена их циркуляция в Москве...
Сергей Арто лет шесть назад стал широко известен в московских художественных кругах как автор лозунга "Нарисую весь мир" и основатель "Арбатора" — первой галереи на Старом Арбате.
Благодаря пристальному интересу к его персоне программы "Взгляд" Арто стал знаком и массовому зрителю как рекордсмен "Книги Гиннесса" (куда он вошел за 565 рисунков, сделанных в течение суток в режиме non stop) и тревожащего душу своей непонятностью "стробизма".
Новосибирский шалопай, сын уважаемого изобретателя, проведав о существовании книги рекордов Гиннесса, твердо решил в нее попасть. И... попал.
Однако наибольшую популярность ему принесло изобретение "конвертируемого рубля" — остроумной инсталляции с рублем и конвертом, нашедшей после показа по первому каналу ТВ живой отклик в народном фольклоре.
Дело осталось за малым — стать признанным классиком (не иначе как при жизни) и самым богатым человеком на земле.
За неполные тридцать шесть путь в этом направлении был проделан немалый — после срочной службы в Берлине, пара лет щукинского училища, портретный рэкет на московских мостовых, "Арбатор", неожиданные закупки работ Министерством культуры СССР, успех на аукционе современного русского искусства в Версале.
Через год — эмигрант, Париж, Монмартр, галерея Басмаджана, выставка в Бордо, опять Монмартр, периодически возобновляемый ангажемент на роль Сальери в парижском театре, собственная контора, публикации в "Beaux Art" и снова Монмартр...
Вживание прошло успешно. Случайным московским знакомым Арто было бы трудно его теперь узнать. Вместо гладко зачесанных в хвост волос — кудри, вместо просторного балахона и свитера — костюм и галстук.
Общий объем и вес уменьшились едва ли не втрое. Известный своей страстью и умением поесть громила-толстяк превратился в убежденного вегетарианца.
У Арто появилась дочь (от третьей и снова уже бывшей жены). Слегка укоротились известные антенны-усы. Торчат по- прежнему. Впрочем, с чего бы им не торчать — темперамент остался прежним.
Темперамент, наверное, и есть самое сильное и стильное в Арто. Очевидцы вспоминают, как Арто, раскинув руки, опирался на арбатский забор. Вид у него был таков, что не то что забор на нем держится, но что он держит весь Арбат, весь мир, заграбастав его своими лапами.
"Грабастать" мир реально и непосредственно Сергей Арто вознамерился при посредстве дензнаков — арто — купюр, смысл которой точнее всего передает написанный на них же самих девиз "L`art pur est une valeur sure l'art" ("Чистое искусство — наивернейшая ценность").
Арто — самая остроумная и самая авантюрная из реализованных идей Арто. Из нереализованных — судить не беремся. Маэстро настойчиво именует себя "кладбищем идей", подразумевая при этом, разумеется, что он их генератор.
Впрочем, творцу вовсе не обязательно быть точным в словах. Куда важнее — точное попадание в цель.
Итак, Арто — купюра формата А-4 (20 x 6,7) с трехцветным офсетом, выполненным ручным способом (с двух сторон), рисунком китайской тушью с подписью автора (в одну треть лицевой стороны), номером и знаком серии.
Графический сюжет можно назвать компендиумом художественных открытий артиста — здесь и стихотворный текст первой аксиомы стробизма (на французском), и проекции сходящихся пирамид, и стробирующие (то есть косящие) глаза и, наконец — обнаженное женское тело (оно-то и нарисовано тушью от руки, на каждой купюре — рисунок оригинальный).
По мысли Арто, женское тело является самым точным символом денег — выражает их суть — ибо так же вожделенно и продажно, а главное — вне всякой собственной творческой потенции оно (равно как и деньги) способно инициировать и осуществлять постоянное воспроизводство.
Идея до крайности проста — из тех, что плавают на поверхности. Не для кого не секрет, что бонны, помимо их прямого назначения, можно рассматривать еще и как произведения графического искусства. Лучший пример тому — творчество Роже Пфюнда, создателя швейцарского и французского франка (см. Деньги, 1994, N 3).
Но все же деньги и искусство всегда жили раздельно. Графические листы, исполненные в виде бон, хотя и стоят денег, как деньги не обращаются. Ценность же настоящих бон определяет не уровень их дизайна и не имя создавшего их художника, а национальный банк.
Правда, и настоящие боны, могут, как известно, котироваться и вне всяких банковских поручительств. Однако это случается в узком мире бонистики (коллекционирования бумажных денежных знаков), попадая в который, боны опять-таки изымаются из собственно денежной сферы.
Арто задумал свои арто как средство именно денежного обращения.
Финансовая сторона дела такова. Арто имеют номинал. Сегодня он равен $ 100 — минимальной цене за рисунок Арто по существующей на сей день котировке.
Но в отличие от простых рисунков арто могут быть обменены на те же $ 100 (в кругу, где пользуются этими купюрами) или на $ 97 — у самого Арто.
Кстати, он охотно принимает назад и свои "конвертируемые рубли", раздаренные некогда в пылу эвристического экстаза.
Они и впрямь оказались конвертируемыми — так как обмениваются на... $ 2000.
Гарантом подлинности арто является не только неоспоримый для самого художника критерий, как собственная рука мастера, но и два десятка простых и надежных, как лом, примет, тайну которых Арто, естественно, разглашать не намеревается.
Цена арто колеблется — по законам рынка ценных бумаг она зависит от спроса. Пока растет — что дает повод Арто рекламировать свои боны еще и как средство сбережений и инвестиций.
В этом смысле у арто есть некоторые теоретические преимущества перед обычными ценными бумагами и теми же деньгами. Ведь арто еще и — авторский рисунок.
В отличие же от денег, которые неизбежно девальвируют каждый год (твердая валюта, как известно, дешевеет процента на 2-3), искусство с той же неизбежностью дорожает.
Владелец же арто может обменять ее не только как бону (по текущему курсу, который так или иначе должен крутиться вокруг тех же $ 100), но и воспользоваться возможностями художественного рынка — продать арто как произведение Арто.
Объем финансового успеха здесь, конечно, впрямую зависит от успеха и рейтинга маэстро.
Два следующих авантажа проистекают из той же причины — арто-рисунком можно просто любоваться, или на худой конец — радоваться тому, что купил не просто сомнительный билет — а вещь в дом, причем, как говорится, "за кровные".
Главное же достоинство этих бон, которое сам Арто считает гарантом их успеха и не думает его скрывать — возможность избежать фискального контроля.
Эти нерегистрированные деньги ни налогом не обложишь, ни декларировать не заставишь. Как, кстати, мило, выезжая в Париж прихватить с собой пачечку мало кому знакомых бумажек — с тем, чтобы затем обменять их на rue Decamps, 46 (где сейчас находится бюро "ARBATOR" на такую же пачечку вполне полновесных денег.
В Париже сторонний человек пока их может обменять только здесь. Аборигены же, в основном принадлежащие к двум почти не пересекающимся тусовкам — театральной, из элитных театров-студий и "недвижников" (тех, кто занимается строительством и продажей домов в столичном департаменте) — охотно используют арто как средство конвертации в своем кругу (и принимают их друг у друга).
Так что, как ни крути, основным гарантом успеха арто (тем самым резоном, по которому их с удовольствием скупают голландский режиссер Хуго Ван Матиес II, немецкий галерист Кир Виленхофф, не нуждающаяся в представлении Франсуаза Саган, как, впрочем, и известные своей тягой к стабильности бизнесмены из "ресидансов", не говоря уже о парижской богеме и наших разбогатевших соотечественниках) является именно тот элементарный факт, что несравненные боны воспринимаются в качестве некоторого символа исключительности — не у каждого в наличии...
Естественно, арто и задумывалась как деньги не для всех. Арто — для тех, у кого достаточно средств, чтобы не считать 100 долларов решающей суммой в собственном бюджете.
Однако простой купюрой в $ 100 вряд ли их изумишь. Другое дело арто — красиво, непонятно, и... денег стоит.
Причем, это не только свидетельство благосостояния — но и знак принадлежности к определенному кругу.
Собрались за рулеткой, кто-то проигрался вдрызг, как недавно в популярном, но "закрытом" казино неподалеку от театра Маяковского. В ход пойдут неразменные арто. Приятель ссудит под них деньги или, пользуясь моментом, купит по более выгодному для себя курсу.
Вряд ли изобретатель Арто не просчитал этот сладостный поворот. Ему не может не быть незнакома шутка о том, что наибольшим успехом в этой (а как оказалось, и в любой другой отдельно взятой стране) будет пользоваться тот остряк, который догадается в условиях полного изобилия открыть "совершенно закрытый", привилегированный и очень дорогой распределитель.
ИГОРЬ РЕЙС