Три октябрьских вечера зал Латвийской национальной оперы и балета был переполнен: на сенсационные выступления Михаила Барышникова съехались балетоманы со всего мира. Две представленные на этих вечерах программы продемонстрировали разные грани таланта знаменитого танцовщика.
На спектаклях Барышников был улыбчив, нежен и предупредителен. Называл поименно своих учителей и приветствовал коллег-соучеников. Он объявлял каждый номер, представлял балетмейстеров и вежливо просил публику потерпеть, пока устанавливался свет. Атмосфера каждого вечера была выверена с математической точностью.
Музыкальные номера исполнял струнный ансамбль компании Барышникова White Oak Dance Project. Коллектив выдерживал просветленно-скорбную атмосферу и вполне соответствовал танцевальному уровню руководителя.
Первую программу Барышников открыл "Тремя русскими прелюдами" на музыку Дмитрия Шостаковича в постановке американского балетмейстера Марка Морриса. Танцовщик выглядел на сцене интеллигентным мальчиком, демонстрировавшим безукоризненные манеры и дворянскую стать.
Второй балет — "Чакона" Баха, поставленная Хосе Лимоном на отточенных, скупых и трагичных жестах,— идеально соответствовал программе, посвященной памяти матери.
Во втором отделении была показана "Неоговоренная территория" — двадцатипятиминутный спектакль Дайны Райц, проходящий в полной тишине. В "Неоговоренной территории" были эпизоды, в которых Барышников демонстрировал самую суть движения. Балет Дайны Райц особенно дорог Барышникову: в свое время этот эксперимент увлек его и отнял много сил.
Во второй программе танцевали ученики Рижского хореографического училища, и тактичный Барышников в финале первого отделения поставил самый скромный из своих балетов — Piano-bar, поставленный Морисом Бежаром.
Кульминацией этой программы стал исполненный во втором отделении стремительный, остроумный балет "Перголези" Твайлы Тарп.(Когда-то в ее балете Push Comes to Shove Михаил Барышников впервые в своей карьере перешагнул рамки классического канона — и стало очевидно, что он может делать не только двойные кабриоли.) "Перголези", как ни один другой балет, использует и раскрывает индивидуальные данные танцовщика: стремительность вращения, легкость прыжка, кошачью мягкость движений, безупречность координации, точность бытового жеста и актерский дар. Через несколько недель Барышников будет танцевать в Париже премьеру "Сердцебиения" — номер, идущий под стук его собственного сердца, транслируемый в зрительный зал.
ОЛЬГА Ъ-ХРУСТАЛЕВА