Концерты немецкой группы авангардного рока в России
По инициативе Немецкого культурного центра имени Гете в Москве и Петербурге выступала группа Einstuerzende Neubauten. Гастроли отнюдь не шлягерного коллектива состоялись благодаря независимому дистрибутору "Территория-ФиЛи" и собрали практически полный зал ДК имени Горбунова. О выступлении в Москве немецкоязычного рок-коллектива, событии, можно сказать, уникальном, рассказывает музыковед ДМИТРИЙ Ъ-УХОВ.
Во времена Веймарской республики о моде на громогласный по тогдашним представлениям джаз было сказано: "Мы оцепенели от ужасов войны, и нужен был апокалиптический грохот, чтобы мы очнулись". Но уже тогда было нечто более громкое, чем джаз,— интонарумори, шумовая музыка итальянских футуристов.
Вообще-то музыка никогда не могла обойтись без шумов, как математика без иррациональных чисел; шумовые ударные использовались всегда, но мало и не по существу. С наступлением ХХ века соотношение стало меняться, и вопреки стройным искусствоведческим схемам с наступлением тоталитаризма в 30-е годы отнюдь не все футуристы вымерли или изменили своим принципам.
Музыка машин и скоростей пережила это время в Америке благодаря эмигранту из Франции Эдгару Варезу (знаменитая "Иоанизация" для одних ударных — 1931 год) и была подхвачена американцем Джоном Кейджем ("Конструкция из металла" — 1939 год). В постиндустриальную эпоху последователи Кейджа из числа рок-авангардистов стали возводить свои бескомпромиссно-шумовые конструкции уже из электрогитарных эффектов (Лу Рид, Metal Machine Music — 1975 год) и синтезаторной электроники (кельнская группа "Крафтверк").
Нет ничего удивительного, что пришедшему во второй половине 70-х поколению панк-анархистов было на что опереться в своем радикализме. Модные до сих пор британцы даже назвались по одному из футуристических манифестов Art of Noise — искусство шума, но их "искусство" — это детский крик на лужайке по сравнению с тем, с чем пришли трое немцев, один британец и один американец, собравшиеся в 1979 году в вольном городе Берлине (разумеется, Западном) и назвавшиеся не менее характерно Einstuerzende Neubauten — "Разваливающиеся новостройки".
Это метафора, очень подходящая к ХХ веку — эпохе хрущевских пятиэтажек и одноразовой посуды и, наконец, ближайшего "будущего, в котором каждый будет знаменит, но только 15 минут" (Энди Уорхол). По печальной иронии судьбы, в дни гастролей немецкой группы в Москве метафора материализуется — на Ленинском проспекте рушится новый 16-этажный дом.
Первая пластинка берлинских шумовиков (в то время выходивших на сцену в панк-униформе — рваной коже и с ирокезами на голове) сначала называлась "Коллапс", но вскоре была переиздана в мировом масштабе под более программным названием "Стратегия против архитектуры".
Первые записи звучали нарочито примитивно: казалось, фантастических размеров ребенок пытается раскурочить, как погремушку, стальной мост. В сочетании с довольно изысканной для поп-музыки поэзией ("в голове у меня лабиринт, жизнь моя — минное поле") это произвело должное впечатление. Einstuerzende Neubauten пригласил для постановки своей "Гамлет-машины" покойный Хайнер Мюллер, самый стойкий продолжатель театрального дела Бертольта Брехта (еще один театральный проект с участием группы — "Фауст" в интерпретации авторитетного драматурга Вернера Шваба).
За полтора десятилетия "Разваливающиеся новостройки" изменились — и весьма основательно. Сравнивать их последние программы с ранними — все равно, что, скажем, творчество раннего и позднего Кшиштофа Пендерецкого. В музыке появляются почти цитаты из Моцарта и из индийских раг, в Headcleaner воспроизводится то ли звучание Pink Floyd, то ли его отсвет, отраженный стильным швейцарским дуэтом Yello. Если сначала приводится афоризм "Отрицание — это самая вероятная из всех вероятностей", то последний компакт-диск открывается припевом: "Но вот это как раз невозможно: мы требуем, чтоб буквы вернулись в алфавит, мы требуем громкой музыки, чтоб нам поверили, но что есть, то есть".
С этим Einstuerzende Neubauten и приезжает на гастроли в Россию. Хотя приезд их московский Гете-институт планировал еще раньше (на прошлогоднее мероприятие "Берлин в Москве"), "Разваливающиеся новостройки" почти символически включаются в московско-берлинский проект "Спальный район" и дают один концерт на открытом воздухе в Орехово-Борисово. Вместе с разогревающей программой из московско-питерской альтернативной тусовки (в том числе и небезызвестными "Собаками-табака") группа собрала пять (от силы семь) тысяч зрителей, что для промозглого буднего дня совсем неплохо.
К сожалению, во время выступления группы дважды произошло самое унизительное, что может произойти на концерте рок-группы: дважды отключалось электричество. Зато собравшиеся убедились, что группа поет и играет живьем, а не "под фанеру", что называется, при любой погоде.
Зато концерт в ДК имени Горбунова прошел без сучка и задоринки, никто ничего не бросал на сцену, некоторая часть публики явно знала репертуар группы и почти без идиотизма реагировала на промышленный инструментарий "Новостроек" — на помесь машины для циклевки полов с сушилкой для волос, тем более что эта разновидность "антилопы-гну" никакого постиндустриального шума не производила, а служила чем-то вроде театрального реквизита.
Многие пришли на концерт берлинцев в надежде услышать, как играет на гитаре ее лидер Бликса Баргельд, тем более что его рассчитывали услышать в культурной программе последнего Московского кинофестиваля с Ником Кейвом (но, как известно, ни Кейва, ни Тома Уэйтса — вопреки шикарным растяжкам над Тверской — мы так и не увидели).
Баргельд — высокий, весь в черном, с породистым нордическим лицом и слегка (совсем слегка) подведенными глазами, однако, предпочел имидж мастера церемоний из богемного кабаре веймарских времен, созданный Бобом Фоссом в "Кабаре", и гитару так и не взял в руки. Но зато был на сцене все два часа — пел, четко выдерживая точно рассчитанные паузы и — как Воланд в "Варьете" — управляя своим подчиненными.
Те, кто обычно танцует перед сценой, танцевали, как всегда, остальные очень внимательно смотрели и слушали. Хотя Баргельд был озабочен тем, что слов его песен не понимают, и даже вывел на сцену одного британца, который на ломаном русском попытался что-то сказать. Впрочем, те, кому не все равно, могут прочитать английские переводы его текстов на компакт-дисках "Разваливающихся новостроек".