За три дня на самых престижных площадках торжеств, весьма кстати расположенных на близкой дистанции — Соборная площадь--Красная площадь--храм Христа Спасителя, как минимум трижды прозвучали хор Глинки "Славься", увертюра к "Хованщине" "Рассвет на Москва-реке" и "Богородице Дево, радуйся". Более отдаленные пункты обратились к кантате Чайковского "Москва" и песням типа "Любо, братцы, любо". Но реально популярнейшей песней юбилея стал уголовно-патриотический хит Олега Газманова, а самым массовым действом — шоу Жан-Мишеля Жарра на Воробьевых горах.
Трудно сказать, кому первому пришла в голову мысль построить городской праздник на принципиальном разграничении мероприятий для VIP и для простых смертных. Но, кто бы он ни был, этого человека можно поздравить — ритуальная и профаническая стороны праздника были очерчены четко. На исходе ХХ века в 850-летней столице возобладала модель римских торжеств эпохи упадка, так называемых dies festi.
Сакральная лестница городского юбилея (который сам по себе — одна из древнейших праздничных традиций) послужила отнюдь не путешествиям "на верхнее небо", а падению звезд прямо в рот власть имущим, которые кинулись потреблять культуру с самозабвением гурманов. Все закрытые мероприятия были отмечены постным присутствием деятелей отнюдь не культуры, а государственно-чиновничьего культа: представителей Госдумы, патриархии, аппаратчиков и представителей дипкорпуса.
Теперь у них, и только у них, появится шанс заявить: "когда Паваротти приезжал к нам..." или "когда я сидел рядом с Кабалье...", и вряд ли в подобном разговоре собеседнику придет в голову интересоваться, что они пели.
Впрочем, в контексте, где самопрезентация важнее события, вряд ли кто вспомнит, что накануне выступления на Красной площади 62-летний Паваротти рыдал у гроба принцессы Дианы, а в Москве пел остатками голоса, растресканного в бесконечности стадионных и парковых пространств — от Нью-Йорка до Гайд-парка.
Но в своей культуре Паваротти убедил даже потребительски настроенный корпус VIP: он выполнил обещанное, он дал москвичам почувствовать себя не хуже европейцев или американцев и сам насладился реакцией узнавания в стране, где публика однозначно реагирует только на "Сердце красавиц", не слишком интересуясь человеческой и актерской выдержкой певца, все еще способного на коронное си-бемоль.
Именно ему, а не организаторам праздника, мы обязаны незабываемой сценой, когда Кабалье, укутанная, как античная матрона, в шаль, подпевает своему другу песенку Герцога, быть может, в благодарность за участие в концерте в качестве обычной слушательницы.
Ее же собственный визит в Москву совпал с праздничными мероприятиями случайно, он был запланирован более года назад музыкальным центром Classica в рамках благотворительной акции "Звезды мира — детям". Но как раз навстречу Синьоре Сопрано устремились и светские власти, и патриархия, с мирской подвижностью оговаривавшая с устроителями цену и количество билетов. Приди наши священники в форменном одеянии — часть партера и первого амфитеатра была бы черной от ряс, но праздник и природная скромность заставили их предпочесть светские туалеты.
Улов публики "высокого ранга" был впечатляющим даже на гала-концерте Большого театра на Соборной площади, где скулы сводило от идеально воспроизводимой фонограммы и от изображающих пение солистов. Зрелище бутафорского патриарха в сцене коронования Бориса родило у части иностранных гостей жажду благословения у патриарха подлинного. Что и случилось по окончании программы. Соответственно, некий позитивный момент возник даже на "мертвом поле" Соборной: когда еще доведется поцеловать руку Алексию в обстановке, лишенной православного ажиотажа.
Странно, что служители культа не почтили своим присутствием Хоровой Собор — мероприятие, казалось бы, непосредственно связанное с их ведомством. Единственным идейно активным участником происходящего там оказался ключник ХХС, который еще на пресс-конференции попросил развести в разные части программы "Господи, помилуй" Чеснокова и "Летите, голуби, летите", что выполнено не было, поскольку дважды выстроить детский хор на концерте, где заняты 33 хора в 2400 человек — дело невыполнимое.
Очевидно, призрак недостроенного на этом месте Дворца советов не давал покоя составителям этого мероприятия: программа оказалась перегружена стилистически — и Глинка, и Новиков, и "Соловьи", и "Голуби". Но сверхпсихологическая нагрузка была по плечу музыкантам (у которых соборность в крови) — студентам и выпускникам военно-дирижерского факультета Московской консерватории, оркестру летчиков, сидевшему симметрично со своими коллегами из военно-морского флота. Над ними время от времени пролетали самолеты с Воробьевых гор, и тогда сверхзвуковая волна накрывала плотным гулом масло масляное хорового собора.
Однако городские массы это "ментальное" мероприятие игнорировали. Народ шел вверх по улице Косыгина навстречу самым главным героям современной Москвы — университету, лазеру, Жарру. Разъятые административными округами и сословной раздробленностью горожане стремились попасть на самую высокую точку Москвы, чтобы телесно и душевно разрядиться на обочине "Дороги в ХХI век".
Еще накануне, на репетиции, "Дорога" эта резонировала по ребрам присутствовавших ритмическими потоками из 72 динамиков, расположенных на шести установках высотой с двухэтажный дом. Будущее рисовалось на тройном фасаде МГУ в виде младенца в темных очках, порхающих бабочек и эзотерических созвездий то ли из Камасутры, то ли из Рама Кришны. Но на пике событий известнейшим хитам Жарра, сопровождаемым слайд-проекцией Дмитрия Солунского, кого-то из Романовых и порханиями двуглавого орла, большинство вынуждено было внимать, уткнувшись в спину впередистоящего. На редких свободных сантиметрах народ плясал вертикально, пытаясь таким образом преодолеть законы земного притяжения и вынужденную статику собственных поз.
Именно там, на локтями отвоеванных кусочках московской земли, синдром галерки выплеснулся в полную силу в пику скучающему и надменному партеру, который так самоотверженно принял на себя всю "высокохудожественную" часть празднеств. Наверное, в последний раз во втором тысячелетии москвичам дано было почувствовать себя атомами, преодолевающими хаос. Во вневременном промежутке шаманских камланий лазера и компьютера старый, "износившийся" москвич поменял кожу и приготовился к новому устройству земли. А если так, то праздник свою прагматическую задачу выполнил.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ