Сокровища Резины

Привычная нам археология, со всеми ее революционными открытиями и скандалами, строгой научной методой и незапланированными чудесами, кладоискательским азартом и сознанием того, что на кончике лопаты находится судьба целых отраслей человеческого знания, началась с Геркуланума. Не с Помпей, как можно подумать, а именно с Геркуланума — одного из трех древнеримских курортных городков (Помпеи--Геркуланум--Стабии), которые погибли 24 августа 79 года, когда на второй день праздника Вулканалий пробудился Везувий.

Археологические находки здесь, на берегах Неаполитанского залива, случались с незапамятных времен. В конце XVI века архитектор и инженер Доменико Фонтана (это он установил египетские обелиски на четырех римских площадях, включая пьяцца Сан-Пьетро), отводя речку Стабио, натолкнулся в удобренной вулканическим пеплом земле на остатки древних строений — и приказал их засыпать. По слухам, из-за того, что на стенах были обнаружены непристойные изображения, что очень вероятно: позже на стенах помпейских домов (а Фонтана по случайности натолкнулся именно на остатки этого города) действительно было обнаружено много всего такого, что сильно изменило представления о древнеримских приличиях. Однако это потом, когда у подножия Везувия начались более или менее планомерные раскопки. А первым их местом оказался Геркуланум.

Что такое были эти древние города Кампании, книжные люди в самых общих чертах себе представляли и без раскопок. Эдакий Лазурный берег: не слишком большие даже по римским меркам поселения (мегаполисов на Апеннинском полуострове времен империи и так хватало, и раздражения в их адрес тоже), живописнейшая местность, чудный климат; зиму римские богачи проводили здесь, коротая время на виллах, которыми были застроены пригороды, катаясь по приветливому морю на вопиюще роскошных прогулочных судах.

Но вплоть до XVIII века никто не имел даже приблизительного представления о том, где эти города находились. Сейчас кажется, что в XVIII веке местным обитателям было как-то не до раскопок (по крайней мере, должно было быть) — Неаполитанское королевство втягивалось в одну войну за другой, и его трон несколько раз менял хозяев: в начале столетия Неаполь был провинцией Испании, потом его ненадолго захватили Габсбурги, потом его передали младшей ветви французских Бурбонов, а в 1799 году французские штыки принесли на итальянский Юг республику, правда, совсем недолговечную.

На самом деле войны в XVIII веке — это совсем не те гуманитарные катастрофы, которые мы сейчас себе представляем в связи с военными конфликтами. Вот пример: в 1709 году лотарингский принц Эмманюэль-Морис д'Эльбеф, возглавлявший австрийский конный полк, заинтересовался мраморными обломками, найденными по соседству с его строящейся виллой в Портичи, купил участок и инициировал раскопки. Это, заметим, в самый разгар войны за испанское наследство, одним из театров которой была южная Италия. Кстати, о театрах: находки д'Эльбефа были фрагментами геркуланумского театра, но полководец вскоре забросил свою археологическую деятельность. Пришлось ждать следующей общеевропейской войны — за польское наследство (1733-1738). С приходом испанцев раскопки были поставлены на широкую ногу, появился быстро разошедшийся по Европе альбом "Древности Геркуланума", увражи которого вызвали очередной бум "античного вкуса" в архитектуре и искусстве. С тех пор археологи хотя и с перерывами, но относительно планомерно работали на площадке вплоть до конца ХХ века.

Геркуланум, как и следовало ожидать, оказался богатым и комфортным городом: найдены двое бань, спорткомплекс, заведение общепита, еще несколько внушительных общественных зданий, довольно разнообразные по архитектуре частные дома, многие из которых украшены мозаиками и фресками. Извержение обошлось с городом совершенно иначе, чем в случае Помпей: Геркуланум был расположен с другой стороны от Везувия, левее, ближе к Неаполю, так что туча раскаленного пепла, засыпавшего Помпеи и Стабии, Геркуланум обошла. У жителей города были все шансы эвакуироваться, изрядное их количество этой возможностью воспользовалось — и, очевидно, выжили, но многие то ли не успели, то ли просто предпочли выждать, сгрудившись на берегу и надеясь, что у воды им ничего не страшно. Однако вслед за выбросом пепла в воздух из жерла Везувия полилось раскаленное варево из того же пепла и вулканических газов, выжигавшее все на сотни метров вокруг и буквально вскипятившее прибрежные воды.

Залившая город масса его запечатала. Ладно фрески и мозаики, но на богатой пригородной вилле в 1740 году были найдены спекшиеся свертки, которые оказались свитками папируса. Они обуглились, разворачивать их, не повредив, было адски сложно, но все же они сохранились и были читаемы — а папирус отчаянно хрупок, хорошо сохранялся он только в египетском климате. Почти две тысячи свитков были первыми античными книгами, которые потрясенные европейцы держали в руках: дотоле вся греко-римская литература была известна только благодаря средневековым переписчикам.

Тут, наверное, может возникнуть резонный вопрос: если в Геркулануме все так блестяще, то почему не он, а Помпеи — самая знаменитая жертва Везувия? Так вот, затруднение в том, что, в отличие от раскапывавшихся посреди чиста поля Помпей, над Геркуланумом стоит современный город, носивший до поры не слишком поэтичное имя Резина, но в 1969 году переименованный из уважения к археологическому памятнику в Эрколано. Все эти годы он мирно рос — это же Италия, там соседство с тысячелетними останками особого трепета в местном населении не вызывает,— так что раскопать Геркуланум полностью, сделав такой же аттракцион, как Помпеи, не представляется возможным. И вдобавок многие геркуланумские древности не остались на месте раскопок, а оказались в руках сначала вельмож и короля, а потом музейных энтузиастов.

Именно из Национального археологического музея Неаполя, владеющего одной из самых знаменитых античных коллекций (внушительнее только римские собрания), в Эрмитаж приезжает теперешняя выставка. Преуспеяние римского города она показывает не столько через убранство частных домов, сколько через главные общественные постройки. Например, Августеум — святилище, где заседал городской совет и воздавались почести обожествленному Августу. А также местная базилика — еще не в христианском значении, а в исконном, римском — светское здание, где заседал суд и совершались торговые сделки. Здания, олицетворявшие и государственную мощь, и благополучие наслаждающихся добрым правлением граждан, неминуемо должны были выглядеть особенно импозантно. Вот и в Геркулануме, как показывает выставка, базилику и Августеум украшали не только портреты руководства (статуи императоров из династии Юлиев-Клавдиев): снятые со стен прекрасные фрески, как считают исследователи, являются копиями утраченных ныне произведений легендарных древнегреческих художников, которые для мало-мальски образованного человека двухтысячелетней давности были все равно что Сикстинская капелла Микеланджело или "Тайная вечеря" Леонардо для современного туриста.

Санкт-Петербург, Эрмитаж, с 17 декабря до 12 февраля