В Берне открылась ретроспектива Хулио Гонсалеса
Как и в прошлом году, нынешний летний выставочный сезон в Западной Европе проходит под эгидой скульптуры. Третья квадриеннале Мюнстера демонстрирует последние мировые новации в этом виде искусства, впрочем, забывшего о пластике в пользу концепта. Престижный выставочный центр юга Франции — Фонд Мэгг — чествует живописцев Гогена, Матисса, Пикассо, Миро, де Кунинга, временами работавших с металлом, деревом и камнем. Музей изобразительных искусств Берна организовал ретроспективу Хулио Гонсалеса (1876-1942), художника, мечтавшего о лаврах живописца, но волею обстоятельств ставшего скульптором. И более того, классиком модернистской скульптуры.
Большего упрямца чем Хулио Гонсалес, пожалуй, трудно сыскать в истории искусства XX века. Сын и внук ювелиров, брат скульптора (Жоана Гонсалеса), он, казалось, всеми силами противился на роду написанной карьере. Учась в Барселонской школе искусств, Гонсалес-младший видел себя то продолжателем реалиста Курбе или символиста Пюви де Шаванна, то соратником молодых каталонских декадентов, изобретавших иберийское art nouveau с оглядкой на Париж.
Учиться именно современной живописи Гонсалес отправился во Францию (по тем временам это был обычный маршрут для провинциалов-испанцев). Встречи с Пикассо, отметившего в соотечественнике задатки скульптора, не смогли разубедить настойчивого каталонца в том, что его затраты на холст и краски когда-нибудь окупят себя.
Понадобилось еще четверть века писания полусимволистских-полупримитивистских картин, которые бы навсегда приговорили его к месту третьестепенного художника стиля "девяностых годов", прежде чем Гонсалес наконец-то смирился со своим призванием.
Гонсалесу исполнился 51 год, когда из его мастерской в галерею вынесли первые сваренные из металлических отходов скульптуры. Они удивили не только поднаторевшего в декоративной ковке Пабло Гаргальо, но и самого Пикассо, увлекавшегося в то время сваркой забавных железных монстриков.
Неизобразительные скульптуры, без фабулы, без сюжета — их сразу приписали к абстракции. Колющие, режущие, агрессивные формы — в них видели аналог сюрреализму. Упрямый каталонец, открещивавшийся как от одного, так и от другого "изма" или определения, сам дал название своим творениям.
"Это просто рисунки в пространстве",— так некогда отвечал слесарь-автогенщик завода "Рено" Хулио Гонсалес сокрушенно кивавшему головой мастеру цеха.
Термин прижился в словаре критиков и галеристов. И, видимо, из жалости к искусствоведам скульптор наделял свои колюще-режущие опусы вполне академическими названиями — "Причесывающаяся женщина", "Женщина перед зеркалом", "Материнство" — не без иронии считая, что пластика скажет сама за себя.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ