Чтобы понять, чем "Коммерсантъ" отличается от других российских газет, можно взглянуть на первую полосу номера, посвященного октябрьским событиям 1993 года: вверху полосы репортаж о происходящем, а внизу — карта уличных боев с рекомендациями, по каким улицам лучше не ездить на дорогих иномарках, чтобы восставшие красно-коричневые не разбили уважаемому читателю "Ъ" машину.
К 2005 году классовое чутье "Коммерсанта" даже не притупилось, а сошло на нет, и о протестах пенсионеров и малоимущих против монетизации льгот мы рассказывали уже совсем не с точки зрения того, какие улицы стоит объезжать, а вполне сочувственно. Первый пенсионерский бунт случился в самом начале новогодних каникул совсем рядом — в Химках, где пенсионеры перекрыли федеральную трассу Москва--Санкт-Петербург. Традиции жесткого омоновского разгона протестных акций были наработаны еще в девяностые, в том же 1993-м, но тогда на Ленинградке вооруженные и экипированные до степени смешения с киборгами (слово "космонавты" применительно к бойцам ОМОНа тогда еще не использовалось) омоновцы с собаками казались растерянными. Когда во главе толпы стоит условный Анпилов или, скажем, Лимонов, это понятно и просто — бери его да и тащи к автозаку. А тут не было вождей, толпа состояла только из пенсионеров. Кого хватать, было непонятно. Я полез посмотреть свои тогдашние записи, и, если я все правильно тогда понял, задержали, причем уже после завершения митинга на трассе, только одну пенсионерку, которую, допросив, сразу же отпустили. А что касается Лимонова, бывшего к тому времени самым бескомпромиссным деятелем уличного протеста, то его соратники тогда звонили мне, писавшему о химкинских пенсионерах, и просили связать их с организаторами перекрытия трассы, но я не мог им помочь — организаторов, кажется, просто не существовало в природе.
Вслед за Химками началось — везде. Каждый день на протяжении всего января корреспонденты из регионов присылали душераздирающие репортажи о многотысячных стояниях у мэрий и обладминистраций, о перекрытии улиц и драках с ОМОНом. Где-то в Черноземье толпа ворвалась в здание областного правительства, и, когда к протестующим вышел, кажется, вице-губернатор, какая-то пенсионерка упала перед ним на колени и стала целовать ему руку, умоляя вернуть льготы. В Нижнем Новгороде протестующие повесили на дереве чучело с надетой на него маской Владимира Путина, и это даже показали по НТВ, дали маску крупным планом, но закадровый голос сказал, что повешено было чучело "неизвестного чиновника". Протесты шли не переставая, и можно было бы даже сделать вывод о начинающейся революции, но, во-первых, протесты пенсионеров никем не координировались и, во-вторых, в большинстве случаев никаких политических лозунгов у бунтующих стариков не было, единственное, чего они хотели,— возвращения бесплатных лекарств и проезда, и власть (которая тогда очень остро переживала только что случившуюся на Украине революцию) по сути сдалась: в большинстве регионов уже к весне отобранные льготы были возвращены, а протесты стихли, не прошумев и месяца.
Середину нулевых принято вспоминать как первые по-настоящему сытые годы — с потребительским бумом, кредитами, массовыми заграничными отпусками и прочим. Это, конечно, так, но все-таки не стоит забывать, что в январе 2005 года страна пережила серию буквально голодных бунтов. А власть, которая очень нервно относится к любым проявлениям протестной активности, в том же 2005 году здорово потратилась на существующее до сих пор антипротестное движение "Наши" — бюджет его фактически засекречен, но я не удивлюсь, если вдруг выяснится, что расходы государства на недопущение протестов сопоставимы с теми космическими суммами, которые предполагалось сэкономить на монетизации льгот.