Некоторые итоги саммита в Амстердаме
Главным итогом амстердамской встречи стало всеобщее разочарование. Стало окончательно ясно, что между Германией и Францией, усилиями которых продвигалась европейская идея, нет былого единодушия — и не только в вопросе о евро, который первоначально на этой встрече и не предполагалось обсуждать. Авторитет Коля пошатнулся. Жоспен же, видимо, довольно смутно представляет себе, как должна выглядеть новая Европа, не говоря уже о валюте. Выяснилось, что правительство Франции реально не представляет себе, как победить безработицу. И дело тут не в том, что в результате борьбы за евро 18 млн граждан ЕС остались без работы. Проблема в том, что правительства большинства государств, включая Францию, оказались неспособны провести дерегуляцию экономики, приватизировать госпредприятия и освободить рынок труда.
Вырисовывающийся облик Европы существенно отличается от того проекта, который начертали лидеры Германии и Франции пять лет назад. Будущее ЕС предстает отнюдь не столь величественным. Хотя общий рынок действительно оказался успешной затеей, остальные механизмы сближения продолжают буксовать. Единая система обороны осталась мечтой, в вопросе о единой внешней политике в Амстердаме тоже не было продвижения. Проблемы иммиграционной политики будут и дальше решаться путем единогласного голосования. Так что если ЕС примет новых членов, процесс интеграции станет, по всей видимости, еще сложнее.
Амстердамский договор будет подписан не раньше, чем через три месяца. Текст его, кстати, пока не опубликован, что дает участникам встречи возможность утверждать, что они добились того, чего хотели.
Только канцлер Коль назвал амстердамскую встречу большим успехом. Ширак отозвался о новом договоре, как о разумном шаге. Большинство же премьер-министров и членов Комиссии ЕС не скрывали своего разочарования. Бывший глава комиссии Жак Делор счел амстердамскую встречу "фиаско" и сказал, что "был шокирован самонадеянностью и высокомерием немцев". Он также обвинил Бонн в "аллергической реакции" на Испанию и Италию, которые надеются войти в валютный союз в 1999 году. По его мнению, в пересмотренном Маастрихтском договоре не решена такая ключевая проблема, как расширение союза на Восток.
"Французы должны были занять более жесткую позицию, а не уступать во всем немцам",— заявил Делор. Первоначальные требования Франции в вопросе о валютном союзе Делор назвал вполне обоснованными.
Объективно победителей в Амстердаме не оказалось, кроме разве что Тони Блера. Но проигравшие были. Это прежде всего Франция. Правительство Жоспена угрожало, что не подпишет "Пакта стабильности", если не будут приняты меры по сокращению безработицы и если в противовес Европейскому центральному банку не будет сформировано так называемое экономическое правительство. Хотя в Амстердаме и шел разговор о добавлении к пакту о стабильности протокола о занятости и о том, что Европейский инвестиционный банк и Союз угля и стали выделят средства на создание рабочих мест, немецкая сторона, неохотно подписавшая параграф о занятости, не позволит тратить на это деньги из бюджета ЕС. "Нельзя тратить дважды деньги, которых и так нет",— прокомментировал свою позицию Коль. В результате была принята компромиссная резолюция, призывающая инвестиционный банк предоставлять займы, и расплывчатая формулировка об усилении экономической координации.
Множество проблем и с единой валютой. Главная незадача связана с тем, что ни Франция, ни Германия, очевидно, не смогут выполнить в 1997 году требование 3-процентного бюджетного дефицита. Недавно министр финансов Франции признал, что дефицит в этом году составит 3,5-3,8%, что многовато даже при мягкой трактовке критерия. Кстати, этот вопрос вызвал серьезные трения между братскими партиями в самой Германии. Христианско-демократическая партия Гельмута Коля разошлась с Христианским социальным союзом в вопросе об оценке финансового положения государств, намеренных войти в единую валютную зону. Суть конфликта сводится к различной интерпретации положения о 3-процентном бюджетном дефиците — значат ли три процента именно 3,0% или, может быть, немного больше. Христианский социальный союз дал понять, что скорее пойдет на отсрочку введения евро, чем уступит французам и поставит под угрозу силу новой денежной единицы.
Лидер парламентского блока ХДС-ХСС Вольфганг Шойбле заявил по радио, что Германия пройдет квалификационное испытание, при этом заметив, что три процента — это не обязательно 3,0%. "Цифры после запятой, конечно, важны, но не имеют решающего значения. Главное не это, а долгосрочная стабильность европейской валюты",— заявил он. На встрече "семерки" Коль уверял коллег, что с введением евро задержек не будет, но о буквальной трактовке 3-процентного бюджетного критерия ничего не сказал.
Иной точки зрения придерживается министр финансов Баварии и сторонник министра финансов Германии Тео Вайгеля Эрвин Хюбер. В интервью газете Berliner Morgenpost он заявил, что единая валюта может быть введена только тогда, когда бюджетный дефицит государств будет точно соответствовать маастрихтским критериям. По его мнению, только это может гарантировать стабильность евро, к которой большинство немцев относится с недоверием. Баварцы убеждены, что смягчение критериев, на котором настаивает Жоспен, означало бы для Германии финансовое самоубийство. Но недавно Коль подверг критике позицию ХСС, назвав такую интерпретацию критериев "идиотскими разговорами".
Франция также проиграла на переговорах по новому договору. Одним из столпов ЕС считается единая внешняя политика и оборона. Франция и Германия настаивали на том, чтобы НАТО стало военной организацией ЕС. Англия и нейтральные государства воспротивились этим планам.
Не оправдал надежды и "третий столп" — внутренняя политика и правосудие. Новый договор предусматривает, что такие вопросы, как предоставление убежища, иммиграция и визы постепенно перейдут в ведение Комиссии ЕС, парламента и суда. Германия, однако, настаивает на том, что эти вопросы должны решаться единогласно. Некоторые страны вообще уклонились от их решения. Дания, к примеру, заявила, что не позволит институтам ЕС распоряжаться на своей территории, а Англия и Ирландия настояли на праве самостоятельно охранять свои границы.
Не было найдено согласия и в вопросах о механизмах принятия общих решений и расширения сферы применения мажоритарного голосования в европейском совете министров. Против этого выступила Германия. В результате мажоритарное голосование было распространено только на вопросы, связанные с исследованиями и внешней политикой, но и здесь, благодаря усилиям Англии, введен механизм блокировки. Государство может отменить решение ЕС, если докажет, что оно противоречит национальным интересам.
Картина получилась несколько сумбурная и не слишком оптимистичная. Однако, если отрешиться от Амстердама, ситуация в Европе совсем не так печальна. Европейский рынок, и так крупнейший в мире, становится все больше и свободнее. Страны Восточной Европы движутся верным путем на Запад. НАТО, и так объединившее большинство государств ЕС, также расширяется в правильном направлении. А единая валюта — для европейцев вовсе не вопрос жизни и смерти, как это пытается представить Коль. Так что неудача Амстердама косвенно свидетельствует о том, что с Европой все в порядке.
ФЕДОР Ъ-ПОГОДИН