Свой голос, свою улыбку, свои округлые и невероятно живые глаза — все это Лайза Минелли получила от природы. Свою артистическую повадку унаследовала от отца, кинорежиссера Винсента Минелли. А танцовщицей, притом самого современного стиля, ее сделал Боб Фосс, автор "Кабаре", знаменитый хореограф.
23 июня Бобу Фоссу исполнилось бы 70 лет.
Вся жизнь Боба Фосса так или иначе была связана с Бродвеем, с бродвейским духом, бродвейским мюзиклом, бродвейской танцевальной культурой. Это и в самом деле дитя Бродвея. Существуют кинозаписи, на которых пяти- или шестилетний Бобби вместе со старшей сестрой танцуют нечто бродвейское — ритмически четкое, технически непростое. А в последнем своем фильме "Весь этот джаз" Фосс снимает в танцевальном эпизоде собственную дочь — очаровательного подростка, и это единственное счастливое мгновение довольно-таки страшноватой ленты. Герой фильма — alter ego самого Фосса, балетмейстер и режиссер, уже не дитя, а блудный сын Бродвея. Упрямо губящий себя наркотиками и вином, отравленный своим наркотическим ремеслом, своим наркотическим балетом, он — не жилец, и вместе с ним уходит великая эпоха. Боб Фосс свидетель взлета и упадка бродвейского мюзикла, одно из главных лиц этой драматической эпопеи. Стараниями Боба Фосса (хотя, конечно, не только его одного) архаический мюзикл неузнаваемо преобразился. Инфантильный жанр, полный веселья, душевного здоровья, неисчерпаемой витальности и непоколебимой веры в так называемую американскую мечту, повернулся лицом к реальности, обрел зрелость и отверг многие табу, прежде всего запрет на эротические вольности в танцах. Но одновременно в мюзикл проникла некая порча. Он стал чуть ли не декадентским, этот жизнерадостный жанр, и в нем была поставлена, притом очень широко, тема европейского декаданса. Так появился знаменитый мюзикл "Кабаре", на основе которого Бобом Фоссом был снят фильм, еще более знаменитый. Но об этом блестящем и очень глубоком фильме нельзя говорить в двух словах.
Вспомним еще раз ослепительную Лайзу Минелли (Салли Боулз — ее лучшая роль) и не менее ослепительного конферансье Джоэля Грэя. Вспомним и проникнемся нескромной патетикой кабаре, этого искусственного рая двадцатых--тридцатых годов, где — вопреки общей капитуляции перед мнимомонашеским фашизмом — только и сохранялись естественные человеческие чувства.
ВАДИМ Ъ-ГАЕВСКИЙ