На следующей неделе в Париже состоится торжественное вручение медали Дягилева профессору Королевского колледжа искусств в Лондоне, русскому сценографу, историку и теоретику моды Александру Васильеву, ныне живущему во Франции. Накануне церемонии АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВ дал эксклюзивное интервью обозревателю моды "Коммерсанта-Daily" НАТАЛИИ Ъ-ОРЛОВОЙ.
— Честно говоря, я не ожидал, что мою работу так высоко оценят. Как известно, медаль Дягилева вручается всем творящим на территории Франции и делающим что-либо для популяризации русского искусства, оперы и балета. И, в общем-то, она здесь (во Франции) очень ценится. Кроме меня ее получили принцесса Каролина Монакская, Пьер Берже, Парижская опера, балет Монте-Карло.
— Говорят, награда пришла к вам с опозданием?
— Я пропустил момент ее официального вручения, поскольку в конце апреля, по-традиции, отправился на московский конкурс молодых модельеров. Но для историка моды это вполне уважительная причина. Хотя в последнее время я вообще очень много путешествую. Недавно закончил работу для Государственной оперы Турции — делал декорации и костюмы для "Баядерки" Минкуса и "Трех мушкетеров" Верди. А вскоре отправлюсь в Торонто в качестве сценографа оперы "Орфей и Эвридика". Затем "Дама с камелиями" в Национальном балете Токио, "Ромео и Джульетта" в Королевском балете Фландрии (Бельгия), "Жизель" в Висбадене, и, наконец, костюмы и декорации для оперы "Анна Каренина" в постановке парижского хореографа Андрея Прокофского в Сингапуре. В то же время я продолжаю редактировать свои книжки...
— Говорят, вы подписали контракты с российскими издателями?
— Да, с Академией моды на создание пятого тома Всеобщей истории костюма под редакцией Марии Мерцаловой. Я уже закончил работу над третьим и четвертым томами — подобрал к тексту Мерцаловой более 500 иллюстраций и составил их подробное описание. Все это в подарок автору, к ее 85-летию, которое, как мне известно, будет праздноваться в Кремле. Но уже собираясь писать о моде XX века (через четыре месяца рукопись будет сдана в печать), я планирую еще два проекта — "Русская мода в фотографиях. 1860-1960 годы" и "Русская мода с 1950 по 2000 год". А в сентябре в издательстве "Слово" выходит мой альбом "Красота в изгнании".
— Уже альбом?
— Изначально скромный формат книги раздулся прямо-таки до гигантских размеров. А сама книга за время работы над ней превратилась в альбом (420 страниц текста и более 700 иллюстраций, половина из них — ранее не публиковавшиеся черно-белые раритеты). Надеюсь, что мои книги обрадуют тех в России, кто любит моду, а также успокоят тех, кто считает, что моя слава выдумана, а на самом деле я бездарный и никому не нужный.
— У Васильева нашлись в России критики?
— А вы думаете, что здесь меня воспринимают только в качестве свадебного генерала? Хотя я стараюсь относиться к критике позитивно (всегда полезно послушать знающего человека). И не понимаю, почему многие (модельеры и журналисты) обижаются на мои критические замечания...
— И многих вы здесь критикуете?
— Многих. Но стараюсь быть объективным. Я вижу в России огромное будущее для моды. Много путешествуя по русским провинциям (последний раз я был в Омске, Витебске, Полоцке, Смоленске, Самаре), я вижу, насколько живо люди сегодня интересуются модой, насколько они осведомлены в ней. Как они отрицают челночную продукцию из Китая, Польши и Турции. Насколько насмешливо относятся к новым русским одетым в "версаче". Как они все чаще предпочитают Армани. К примеру, я был поражен, увидев губернатора Самарской области, одетого в разные дни в костюмы от Армани, которые, кстати, на нем очень хорошо сидят. Отрадно, что коммерсанты без сожаления расстаются с "богатырскими плечами" и уже не верят тому, что плечи помогают исправлять фигуру. Кстати, тому, кто сегодня на этом настаивает, я могу возразить, что, если следовать этой логике, значит, и турнюр когда-то исправлял зад?
— Вы, вероятно, говорите о людях состоятельных и занимающих высокие посты?
— Я не могу сказать, что в общей массе в России стали одеваться лучше. Нет. Люди стали одеваться ярче и более раскрепощенно. И тем не менее я заметил отсутствие здесь американского влияния. Например, в Европе (и особенно в Париже) летом народ полностью во власти американской уличной моды: шорты, кеды, майки и кепки с козырьками, повернутыми на затылок, стали основной формой одежды. В России я этого не увидел практически нигде. У россиян более европейский (в традиционном понимании) внешний вид. Хотя и чувствуется огромное отставание от моды у мужчин. Они не только не охвачены еще модой, но даже стыдятся самого факта переодевания. Видимо, им кажется, что в моде есть что-то зазорное и даже извращенческое. Зато в высших слоях общества, обеспеченных и просвещенных, я наблюдал огромный прогресс. И в этом, на мой взгляд, большую роль сыграли наши новые журналы мод — Harper`s Bazaar, Elle, Marie Claire, которые распространяют новые тенденции моды в России.
— Но считается, что провинциальные русские — большие любители приодеться?
— Безусловно, кич еще присутствует. Например, на конкурсе "Мисс Самара" я видел массу кичевых костюмов для детей от двух до шести лет, которые участвовали в конкурсе на "мини-мисс". Дети были разодеты словно восточные куклы и практически все щеголяли в оборках из пластика. Но это демонстрирует лишь бедственное состояние нации, которая после собственного несчастного детства старается разодеть своего ребенка под Барби. К слову, если говорить о детях, я также заметил формирование в России нового стереотипа юной женской красоты. На самарском конкурсе, например, победили "истинные арийки с характером нордическим".
— С внешностью a la Шиффер?
— Да, все поголовно блондинки с голубыми глазами и курносым носом. Но не потому что других не было, просто пришлось выбирать из одной "расовой категории". Финалистки очень хорошо сложены, но, честное слово, все как одна походят на Шиффер. Это, на мой взгляд, печальный итог генетического оскудения нации за годы правления коммунистов: они столь сильно скорректировали русский генофонд, что в запасе остался только такой вот простонародный тип, который, конечно, хорош сам по себе, но все-таки не может быть единственным.
Но тем не менее фигуры у красавиц-крестьянок действительно замечательные. И что еще произвело на меня (с точки зрения социологии моды) огромное впечатление, это то, как выросло поколение шестнадцати- и восемнадцатилетних за последние восемь лет. На конкурсе были представлены и женщины от 30 до 40 лет и даже бабушки, которые все были маленькие, довольно толстые и довольно плохо сложены. По сравнению с ними молодое поколение поразило ростом, сложением, а также ухоженными кожей и волосами. Поскольку мода, как и тип красоты, — это лишь зеркало общества, этот конкурс для меня весьма показателен.
— Говорят, в Самаре скоро откроется музей Васильева?
— Вернее, музей семьи Васильевых, и он будет оборудован в квартире моего деда, статского советника Павла Васильева, который с 1905 года по 1918-й был инспектором Волжского пароходства. Кстати, о музее меня просил губернатор Самары Константин Титов. По его же просьбе я открыл в городе в художественном музее выставку своих рисунков (из Парижа на выставку Васильев привез 60 своих работ и 30 из них подарил городу), прочел три благотворительные лекции о тенденциях моды на 1997-98 годы, лекцию о модерне, поскольку Самара — город модерна. И был президентом жюри на конкурсе "Мисс Самара".
Кстати, в Самаре мне как художнику по костюмам поступило довольно интересное предложение от Филиппа Киркорова. Он попросил меня выдумать ему новые костюмы для следующего шоу. Я сейчас рассматриваю это предложение. И мне оно любопытно. А вообще с Самарой у меня связаны большие планы. Помимо создания музея, мой следующий проект в этом городе связан с созданием школы моды.
— Можно сказать, что в России развивается индустрия моды?
— Конечно. Мое мнение очень позитивное, и даже все те недочеты, которые я замечаю, все-таки частного характера. Возникло много новых имен, например, Татьяна Парфенова, которую я очень высоко ценю. Я считаю, что в России на сегодняшний момент она, конечно, "номер один" и по качеству продукции, и по художественному составу коллекции. В то время как другие дизайнеры, например, московские, лишь представляют фрагменты коллекций (вечерние туалеты, платья для коктейля), Парфенова делает одежду для дня, вечера, спорта. Вообще то, что я вижу в Петербурге, мне очень нравится. Также моя любимица Татьяна Категова — очень стильная, хотя и немножко напоминает Соню Рикьель в русском варианте.
— Обычно все говорят об отдельных модельерах, отрицая существование в России школы моделирования...
— Сейчас она уже есть. Это факультет моды Омского института сервиса. И если вы хотите правды, а я обычно не вру, это самая высокая школа, которая есть в России: по уровню трикотажа, по уровню кроя, и особенно по уровню осведомленности в тенденциях современной моды. Все педагоги — молодые, красивые. Они ездят за границу и получают хорошие журналы, а главное, не заставляют студентов заниматься ерундой, не навязывают им плечиков и русского шитья с петухами. Кстати, на петербургском конкурсе "Адмиралтейская игла" почти все финалисты из Омска.
— А каковы нынешние прогнозы социолога моды Васильева?
— Могу сделать прогноз до 2000 года. На мой взгляд и на взгляд футурологов моды, с которыми я общаюсь в Париже, нам предстоит пережить новый триумф домашнего костюма, который, возможно, постепенно потеснит все ныне известные виды костюма уличного.
— Очередное пришествие пижам?
— Да, пижам и туник. Это связано с двумя основными факторами конца XX — начала XXI столетия — ростом преступности и проблемами с личным автотранспортом во всех больших городах мира. Даже в Париже сегодня люди боятся модно одеваться. Броская одежда привлекает внимание, а чем проще вы выглядите, тем легче избежать неприятностей на улицах. К тому же всевозможные дорожные пробки и проблемы с парковкой в конце-концов приведут к тому, что люди будут избегать лишний раз выезжать в город. Третий фактор возникновения новой моды — дальнейшее развитие глобальных компьютерных сетей. Футурологи утверждают, что возможности Internet дадут людям возможность работать не выходя из дома. Это дешевле, чем скажем, покупать автомобиль, искать стоянку, ходить в рестораны в обеденный перерыв...
— Но это же начало разобщенности?
— Да разобщенности, но одновременно и формирования нового общества. Начнется эра домашней одежды, стилизованной под традиционные костюмы марокканцев и египтян, всевозможных туник, индийских пижам. Но это прогноз на будущее.
В ближайшие же годы следует ожидать очередного заимствования взрослой модой форм и элементов детского костюма. Детский костюм всегда был предвестником взрослой моды. Мальчики первыми надели длинные панталоны — еще в конце XVIII века, а взрослые обратились к ним лишь в 1810-е годы. Еще в 1880-е годы девочки впервые надели мини-платья с низкой линией талии, взрослые же переняли эту моду в 1920-е годы. Исходя из исторических аналогий, я могу сделать довольно убедительный прогноз: мода будущего века возьмет многое из детской моды сегодняшнего дня.
— А как же нынешние увлечения unisex на подиумах и в жизни, куда денутся персонажи с помятыми лицами и в потертой одежде?
— Уйдут в историю. Это — атавизм стиля grunge, последняя конвульсия 90-х годов. Я считаю, что grunge сделал свое черное дело, и несмотря на то что три года назад все заявили, что он умер, его отголоски и сегодня видны практически во всем (в первую очередь в повсеместном увлечении unisex). Как я говорил, так и случилось. Смешно, но в иностранных журналах мод меня называют гуру русской моды. Я могу предвидеть явления и вещи, основываясь лишь на моих исторических и социологических знаниях. Поэтому я все время провожу аналогии. Экономические, социальные, политические.
Я, например, угадал появление моды на форму 50-х почти одновременно с появлением ее в фильме "Эвита". Можно критиковать его сколько угодно, но то, что все стали делать узкие талии, корсажи, приподнятую грудь и широкие юбки, это факт, и вы это заметили. И вообще вот она, эта дамистость, которая связана не только с образом Эвиты, но вообще со всей модой послевоенного времени. В те годы усиленно искали новый образ женщины, способной привлечь мужчину и соблазнить его. Никто не проводит параллели между модой 50-х и 20-х годов. А они лишь внешне противоположны: тут женская соблазнительность, а там мальчишеская грудь и андрогинный силуэт. Но внутренне они очень близки. Обе моды — послевоенные, потеря мужчин на фронтах заставляла женщин изощряться. Разница лишь в том, что в 20-е демонстрировали голую спину и ноги, а в 50-е — узкую талию и высокую грудь...
— Так в чем же заключалось черное дело grunge?
— В победе трикотажа над жесткими формами одежды, которые царили в 80-е годы. В изменении стиля причесок — от причесок с жесткой структурой к более мягким и простым. Потом в цветовой гамме, которая даже сейчас остается довольно грустной, пастельной и по-прежнему несколько заношенной на вид. Хотя именитые дома пытаются вернуть люкс и роскошь в моду, однако эти попытки ни к чему не привели и не приведут. Нет социальных предпосылок для популяризации роскошных нарядов, особенно в период роста преступности и мирового кризиса, из которого Европа так и не вышла.
Даже я, бывшая жертва моды 80-х, боюсь одеваться в Париже так, как я одеваюсь в Москве или Токио, где мне гораздо спокойнее. Я также уверен, что Париж больше не столица моды и что большие парижские дома, к сожалению, сегодня создают вещи, не применимые к нынешней жизни. В то время как в других странах и даже в России можно увидеть вещи более приземленные и актуальные.