АН СССР — советская академия — была организацией весьма серьезной. Казалось, каким-то чудом это учреждение сохранило престиж дореволюционной академии и приплюсовало к нему выгоды совершенно исключительного положения, которое занимала наука в тоталитарном обществе. Конечно, издержки были: сталинские наркомы и члены политбюро причислялись к бессмертным прямо-таки с опереточной легкостью. Конечно, академическая карьера была завиднейшей из карьер: великолепны были дачи, просторны квартиры, сытны пайки и недурны санатории. Звание академика или члена-корреспондента обеспечивало удостоенному его положение уникальное — это была возможность получать изрядные номенклатурные блага, почти не жертвуя личной независимостью. Стать академиком значило получить пожизненный пропуск если не в рай земной, то в его преддверие. Естественно, что вокруг выборов в академию разыгрывались страсти инфернальные и кипели интриги макиавеллиевского масштаба. А уж тайну голосования академики оберегали пуще глаза.
У этой закрытости были и комическая и возвышенная стороны, причем последняя все-таки важней. Никакая сколь угодно жестокая опала не могла заставить академиков лишить своего коллегу этого звания. А уж давление, которому подвергались ученые, можно себе представить. Два примера: академику Вавилову доставляли в тюрьму бюллетени для голосования. Лишенный всех званий и регалий Сахаров остался академиком. Злые языки утверждали, что Сахарова не исключат никогда, чтобы не создавать прецедента, но, так или иначе, факт этот остался одним из редких в советской истории примеров коллективной порядочности.
Российская академия, лишенная благосклонного внимания властей предержащих, старается сохранить все традиции в неприкосновенности. Академики по-прежнему не комментируют результатов выборов. Академики по-прежнему продолжают избирать чиновников. Новация нынешнего года, возрастной ценз в 55 лет для академика и в 50 для член-корра, даром что не в ладах со здравым смыслом, выглядит как с пародийной буквальностью исполненный отклик на соответствующие президентские призывы. По существу же это — очередной академический компромисс: ценз распространяется лишь на двух из пяти избираемых (по каждому отделению). Пилить сук, на котором сидели спокон веку, академики не станут, но отчего ж не взмахнуть пилой, если начальство машет?
Это понятно, но в целом мотивации и логика их, бессмертных, для нас по-прежнему тайна великая. И в Академии наук мало что меняется — вот только вокруг совсем другая жизнь. Соответственно, и звание академика теперь ничего не гарантирует и ничего не обещает. Почет? Ну, конечно. Но почетом сыт не будешь. Вышло так, что сбылся старый анекдот о почетном академике: "По четным можно и академиком, а по нечетным надо тюленя бить, оленя пасти". И наверное, ученые мужи, встречаясь в кулуарах академии, произносят сакраментальные студенческие фразы: "Крутимся! А что делать? На стипендию-то не проживешь".
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ