Литературная Госпремия — реверанс Петербургу
В области литературы Государственной премии удостоены: Андрей Битов за роман-трилогию "Оглашенные" и Евгений Рейн за сборник поэм "Предсказание".
Нынешнюю госпремию в области литературы можно при желании расценить как очередной московский реверанс Петербургу: оба лауреата, хотя и живут в столице, — литераторы ленинградские. Тут важна даже не констатация давно уж констатированного факта, что в советские времена именно северная столица оказалась заповедником или, если угодно, гетто высокой русской словесности, а за Москву на Парнасе отдувался, пожалуй, один Булгаков. Ситуация заставляет вспомнить давнее объяснение, отчего Набоков не получил Нобелевскую премию: не Набоков ее недостоин, нет. Нобелевская недостойна Набокова. Наше царство московское заранее обезопасило себя от подобных острот: государство хочет холить и лелеять великую культуру. Кто у нас ее представляет? А вот кто.
Евгений Рейн подчеркнуто, если не сказать аффектированно, наследует традицию, которую можно именовать ахматовско-бродской. За стилистическим шиком прозы Битова угадывается влияние могучей культурной декорации: Вагинов, Добычин. Поздний Зощенко. Поздний Хармс. При том премией 1997 года увенчаны не осколки школы, а ее патриархи или, лучше сказать, местоблюстители — их книг можно и не читать, но хочешь не хочешь, а повторишь вслед за отцом народов: "У нас нет других писателей".
Советская власть недолюбливала обоих сегодняшних лауреатов: и темы мелки, и жизнь трудящихся отражена как-то не так, и все это, в общем, не наша литература. Поэзия как вид литературы более устойчива в принципе — стихи можно читать вслух друзьям. И Рейн читал, и делал это замечательно. Я впервые услышал его году в семьдесят седьмом, в полудиссидентской московской квартире где-то в Чертанове. Удивительным образом нелепая пятиэтажная брежневская действительность меркла и исчезала: стихи были гораздо серьезней ее, по крайней мере, пока их читал Рейн.
В случае Битова неблагополучие литературной судьбы не поправишь никакими премиями: его лучший роман "Пушкинский дом" попал в литературно-критический обиход с безнадежным, двадцатилетним опозданием. Но, право слово, выйди он вовремя, в начале семидесятых, у самого Битова гораздо раньше появился бы повод сказать: "Мы проснулись в незнакомой стране".
Когда-то, когда теперешним лауреатам ни в каком похмельном сне не могло пригрезиться получение даже самых жидколистных официальных лавров, Госпремия называлась на писательском жаргоне "государыней". В иерархии советских почестей лауреатство располагалось между Гертрудой и Засраком — соответственно званиями героя социалистического труда и заслуженного работника культуры. Но кончен пир духа: сегодня государство в мучительном поиске идентичности увенчивает вчерашних маргиналов. Приручить их невозможно — что ж, гора шагнула навстречу, и, может, ручной становится наконец сама власть.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ