На прошлой неделе в Подмосковье состоялся форум гражданских активистов "Последняя осень". Феномен Навального продолжает творить чудеса: пока на официальном политическом поле установилось затишье до 2024 года, у оппозиции все отчетливее просматривается новая объединительная фигура
На нынешнем "Антиселигере", в отличие от прошлого, Владимир Путин и Дмитрий Медведев мало кого интересовали. "С ними все ясно" — этот тезис часто звучал на форуме и озвучен был разными людьми, от националистов до Удальцова, от Яшина до Антона Носика. В этот раз больше говорили не о Владимире Путине, а о себе. Например, подсчитывали, сколько каждому из нас будет в 2024 году, выходило так, что даже самым молодым окажется под 40. То есть лучшие годы придутся опять на Владимира Путина (впору перефразировать известный лозунг — "Отдайте выборы, гОды!"), и нужно как-то умудриться провести это время свободно и не без толка. И тут идея объединения не столько оппозиции, сколько вообще всех, кому не по фигу, кажется по-человечески логичной.
Но, как доказывает тот же "Антиселигер", людям свойственно скорее делиться, а не объединяться. С одной стороны, ты видишь, как люди противоположных взглядов способны дискутировать; с другой — понимаешь, как трудно сойтись хоть на чем-то одном, кроме ужаса перед новой брежневщиной. И договариваться приходится сегодня не партиям или движениям, а фактически каждому с каждым, всем со всеми. От отсутствия публичности каждому российскому оппозиционеру начинает казаться, что он единственный герой этой драмы; на "Антиселигере" многие видят идеологических оппонентов, может быть, впервые. Это напоминает первые американо-советские телемосты, только теперь это — о своей стране, а не о чужой. Десятки людей пишут в блогах после форума: "Мы убедились, что среди либералов (националистов, социалистов, т.д.) тоже есть люди". Кто-то удивлен тому, как, оказывается, много течений в русском национализме. Пообщавшись со всеми этими людьми, где каждый "сам себе и небо, и земля", как пела группа "Аукцыон", понимаешь, что политологам, вместо того чтобы гадать, "кто есть мистер Путин", стоило в эти годы знакомить людей с тем, ху из ху, кроме Путина. К десяткам ответвлений марксизма, национализма, социализма за эти годы добавилось то, что можно назвать эстетизмом: социально-политические движения, которые тесно переплетены с культурой или гендерными отношениями, и все это никому не нужно, никому почти не известно и благородно выкипает, демонстрируя только злобу дна.
И вдруг появляется человек, который превратил кипение в гул. Одно дело — Навальный в блогах, а другое — когда он плюхается в кресло рядом, "я тут посижу сбоку". И ты показываешь ему на сцену с плакатом "Роспил" — а для кого же место там? — а он машет рукой смущенно. Перед началом звучит в колонках Вертинский: "...я сегодня смеюс на-ад са-абой...", а также объявление о том, что для детей, прибывших на "Антиселигер", будут уроки рисования, и вдруг понимаешь, почему Навальный нужен сегодня всем, как ни разношерстна эта компания,— и левым, и правым, и всяким.
В эти два дня, подряд, состоялся союз Навального с народом и с интеллигенцией. Народом в данном случае можно считать тех, кто, как Евгения Чирикова, уже получил опыт борьбы с чиновниками за свои дома, просеки и "ракушки", но пока отказывается считать себя политиками. А интеллигенцией — "старых демократов" вроде движения "Солидарность". Я забрел на внутреннее, довольно скучное совещание "Солидарности", которое происходило накануне исторических дебатов Немцова и Навального. Немцов, который несколько нервно оглядывал зал, видимо, ожидая провокаций (чуть позже опознали двух нашистов-провокаторов, которым не дали "задать вопрос"), объяснял тактику завтрашнего дня. "Мы не собираемся конфликтовать. При всех наших принципах завтрашняя цель — найти как можно больше общего с Навальным. Пожать друг другу руки". Немцов и Каспаров словно хотели сказать: "Ребята! Не спугните Навального! Не убейте эту возможность выйти на прямое общение с интернет-аудиторией, потому что нам самим такую аудиторию не собрать". И дело даже не в акциях на Триумфальной площади. Оппозиция апеллирует по-прежнему к сверхчеловеку, человеку идеи, сформированному Галичем и Солженицыным, готовому жить ради Поступка. Пиком такой жизни считался выход на площадь — и это случилось в августе 1991-го, но уже к октябрю 1993-го цельность рассыпалась. Как говорить с этими человеческими осколками, пережившими все это, разочарованными и запрограммированными "против всего", не знает никто.
В этом смысле Навальный для либералов — единственная связь с реальностью, с тем загадочным "человеком без поступка", человеком лайкающим (от слова like). С другой стороны для националистов, которых на "Антиселигере" тоже много, для них Навальный с лозунгом "Хватит кормить Кавказ!" — тоже подарок судьбы. Идеи национализма популярны, но также нуждаются в "другом языке". Проходя мимо комнаты, где вел секцию лидер националистов Владимир Тор, я случайно услышал, как он отвечал кому-то, напоминая заевший диск: "А кто тут говорит, что среди кавказцев нет хороших людей? Никто не отрицает, что среди кавказцев есть хорошие люди... Вот ты,— обратился он к соратнику,— ты разве говорил, что среди кавказцев нет хороших людей? Ну так вот, никто же не говорит..." Навальный, конечно, и для националистов — не свой: для этого он недостаточно зациклен на "русском и нерусском". Для всех Навальный недостаточно свой, но поэтому всем он и подходит. Национализм и либерализм в одной колоде — отражение той ценностной каши, которая кипит в голове у большинства. Навальный нужен всем не от хорошей жизни, а от ее отсутствия. И еще оттого, что 10 лет подряд одни и те же лица — не только во власти, но и в оппозиции.
Если сравнивать тактику Немцова и Каспарова на предстоящих выборах (бойкот или порча бюллетеней) с "вариантом Навального" (голосовать за любую партию, кроме "Единой"), за каждой из этих позиций угадывается тип человеческого поведения. Портить или бойкотировать — это позиция эстетская, демонстративная и скорее, конечно, "интеллигентская". Для таких людей жест не менее важен, чем поступок, и даже участие в неприличном сопровождается фигой в кармане.
Навальный предлагает победить коррупцию и прийти во власть без героизма, техническими средствами, китайской практикой "малого дела". Его личный пример эффективен. Идеализм ему проигрывает хотя бы потому, что, как правило, не хочет заниматься рутиной. А Навальный мало того, что возглавил рутину, но еще и написал для нее бизнес-план. В этот раз на форуме представил коллег — маленьких "навальных" — юристов, которые работают в "Роспиле". Особенно сильное впечатление произвела девушка Любовь Соболь, которая совершенно ангельским голосом произносила фразы "...и на эти деньги получать откаты", разоблачая коррупционные схемы. Это все напоминает тактику бесконтактной войны, и тут, конечно, месседж: смотрите, это может каждый и это — пока — почти безопасно. Примерно то же самое Навальный предлагает сделать и с выборами: использовать чужую силу, раз нет собственной, не выходить из игры, голосовать пусть и за партии, которые на кремлевском поводке, но зато хоть аккумулировать протестный электорат. Плюс создание "облачной демократии", интернет-парламента и т.д.,— все это приведет в результате к появлению такой вот альтернативной родины, в которой мы и будем жить, пока "Единая Россия" будет снаружи. По привычке нынешнего времени к манипуляциям и техническим средствам, конечно, эта тактика Навального большинству ближе, чем диссидентский призыв к Поступку.
Так по результатам символических праймериз на "Антиселигере" мы получили нового лидера широкой оппозиционной коалиции. Но напоследок я позволю себе объяснить, почему голосовал не за Навального. Тут все очень просто: поскольку те, кто родились до 1990-х, еще хорошо помнят, что для любого дела в России нужно сверхусилие и любая борьба должна быть сознательной. Даже если метод Навального приблизит нас к этому состоянию — от поступка все равно никуда не деться: личный выбор в конечном итоге придется совершать в жизни, а не в компьютере.