Образ жизни конца века не предполагает альтернативы
Существование альтернативы говорит о том, что то, чему она альтернативна, уже достигло определенного уровня развития. Существование серьезной активной оппозиции возможно лишь в обществе с достаточно развитой демократией. Наличие культуры провоцирует появление контркультуры, наличие устоявшегося образа жизни предполагает существование альтернативного. Очень многие из этих понятий сегодня стали расплывчатыми, блеклыми, скучными, осточертевшими, почти абстрактными. Многие из этих слов поменяли свою эмоциональную окраску. То же произошло и с "контрой". Сегодня эта культура стала интеллектуальнее, утонченнее и комфортнее официальной.
Косяки зажигают, хотя это никому и не нужно
Но что же значит жить альтернативно? Зависит ли это от того где жить, как жить? Альтернативная культура на Западе на первый взгляд ничем не отличается от нашей. Те же дети любви, мира и психоделиков хиппи, те же раскрепощенные идеей полного отсутствия будущего и навязчивым присутствием сегодняшнего дня панки. В свое время, сам будучи молодым и альтернативным, я много ездил из одного конца Европы в другой, провел немало времени в таких эпицентрах противостояния официозу, как Гамбург, Лондон, Амстердам и Западный Берлин. Эти города идеальны для жизни тех, которые против. Сложившиеся веками традиции принятия нетрадиционного здесь очень сильны, но при этом метод жизни нормальных людей не деформируется. 89% людей в Голландии не курят марихуану, хотя она так же доступна, как и обычный табак. Но эти подавляющие по численности 89 и не думают запрещать 11 процентам употребление ганджи. В результате употребление (я уж не говорю о злоупотреблении) наркотиков становится чем-то обывательски скучным, этаким рутинно-традиционным удовольствием для всех. Именно в Амстердаме многие мои знакомые переставали пользоваться "волшебными субстанциями". Срабатывал защитный комплекс альтернативного снобизма. Скрутить косяк стало равноценным заходу в рюмочную, а такого они не могли себе позволить.
Альтернативные люди — рабы предрассудков
Надо заметить, что у альтернативных людей количество рамок и правил, регулирующих отношения и поведение, не меньше, а даже больше, чем у всех остальных людей, т. к. все запреты базируются на неприятии хорошо изученного обычного образа жизни, которым травмирован скинхэд, рокер или, скажем, отчаянный киберпанк, плюс все обычаи его нового племени. Это значит, что принцип распознавания "свой — чужой" становится строже. Я когда-то не пошел смотреть "Последнего императора" потому, что было слишком много рекламы, а Бертолуччи получил у западноберлинских сквотеров статус "предателя".
Заработать это почетное звание несложно, изменой считается любой мало-мальский коммерческий успех или признание на официальном уровне. Так случилось с дедушками гитарного фидбэка, Sonic Youth, которые долгое время оставались идеологами индепендента, а также с молодыми деконструктивно-конструктивными Biohazard, потерявшими часть своих почитателей после того, как они и вышеназванные герои "продались большим лейблам звукозаписи". Здесь надо заметить, что очень многие независимые лейблы уже давно, беззастенчиво и успешно соперничают с серьезными по части заколачивания денег, например Mute Records. Можно представить себе их прибыль, если они выпускают Depeche Mode и Ника Кэйва.
Краткий экскурс в историю бунтарства
Я не случайно обратился к музыке. Мне кажется, что альтернатива, при всей свой асоциальности, чаще всего обращается с отвергаемым ею миром простыми способами, эксплуатирует самые "народные" средства. Все "альтернативщики" существуют лишь в этом мире, доскональное знание его законов, обычаев и прочих слабых мест и помогает им наносить чувствительные, но не смертельные удары. Получается своего рода игра: пострел, которого родители отпускают побеситься, знает, что может вернуться домой.
Из доживших до почтенного возраста бунтарей мало кто остался верен "идее" (родоначальник битников, Джек Керуак, воспевший всяческие свободы, от свободы передвижения до свободы сношения, закончил свои дни смиренным католиком в доме своей матери, а Владимир Маяковский, пытавшийся залепить пощечину общественному вкусу, стал певцом хоть и пролетарской, но диктатуры). Да и люди, упрямо лезущие напролом, до почтенного возраста не доживают, примеров этому тьма, и если начать перечислять всех Джимов Моррисонов, перепутавших созданный ими самими образ с реальностью, то мы никогда не закончим наш, обещавший быть небольшим, экскурс в альтернативный мир.
На советской почве бунтари произрастали плохо...
Участники коллективного интеллектуального бунта в России в начале нашего века — футуристы, кубисты и прочие строители новой реальности — имели несчастье быть одураченными и эксплуатировались новой властью, кастрировавшей активность умов на несколько десятилетий. Даже в конце шестидесятых годов, когда в Западной Европе случился серьезный кризис образа жизни, а в Восточную пришлось посылать танки, чтобы напомнить, куда ей равняться, в России мало кто смел думать, что можно жить иначе. Лишь к концу семидесятых, несмотря на то что любому хиппи шили политику, ассоциируя пацифизм с потенциальным дезертирством, а панкующего молодого человека могли арестовать за "фашистски" выбритые виски, "другой" способ жизни получил некоторую известность и даже популярность. Уровень жизни, хотя и оставлял желать лучшего, позволял задумываться не только о хлебе насущном, а отсутствие западного шквала товаров в сочетании с тотальным образованием масс создавало некоторое превосходство интеллектуального над материальным. У определенной части молодежи стало модным выделяться не только поведением или одеждой, но эрудицией и начитанностью. В результате отсутствия одебиливающей печатной продукции типа комиксов, а также фильмов олигофренических жанров (вестерны, боевики, телесериалы и т. п.) их нишу занимала нормальная литература и действительно хорошее кино.
Последующие перемены повлияли не только на жизнь обывателей, но и на жизнь бунтарей. Причем последние, потеряв врагов, утратили и направление главного удара. К тому же среди творческой части альтернативных племен вдруг выяснилось, что просто на запретности темы (ввиду отсутствия таковой) уже не выехать. Хотя советское альтернативное искусство не отличалось особенной свободой мышления, и сейчас трудно понять, почему органы так яростно боролись с еле живым, слегка отдающим котельной беззубым творчеством. (Напротив, понятно желание придавить рок-н-ролл хотя бы за его безродный космополитизм и сексуальную агрессию.)
... на постсоветской еще хуже
Сегодня на дворе цинично буржуазные, жестоко реалистичные девяностые годы. Альтернативные движения во всем мире еле живы. Слишком бескомпромиссной стала реакция общества на тех, которые против. В бывшей столице сквотеров, Лондоне, полиция без особых объяснений выкидывает на улицу самовольных заселенцев. В амстердамских кофейнях теперь нередко происходят обыски, и если вес незапрещенных субстанций, найденных в чьем-то кармане, окажется больше разрешенного, то он рискует провести некоторое время в участке, объясняя предназначение "крупной партии" наркотических снадобий.
Я уж не говорю об исчезновении с карты Европы настоящей Мекки андерграунда всех мастей, Западного Берлина. Он превратился в просто Берлин. Исчезла стена, Кройцберг — квартал, название которого грело сердце любому европанку от Лиссабона до Краснодара, из тихого пристенья превратился в центральный район, что, естественно, не могло не сказаться на квартплате, а следовательно, и на составе обитателей. Часть автономов метнулась в Гамбург, часть в Амстердам, некоторые попытались организоваться на восточной окраине Вечного города (говорят, что Ник Кэйв тоже переехал), ставшего теперь зоной экономических интересов русской и польской мафии.
В России картина не намного лучше. Здесь андерграунд и раньше, когда цели и враги были четче и яснее, был в полусонном, аморфном состоянии, и жизнь его была тускла и невнятна. Единственное, что осталось в активе русской контркультуры — это митьки. Здесь придраться не к чему: асоциальность налицо (беспринципное поглощение косорыловки в местах для этого предназначенных и не предназначенных), философия есть (пофигизм, замешанный на восточном буддизме, русской классике и европейском экзистенциализме), униформа тоже имеется (в тельняшке до сих пор щеголяют считающие себя альтернативщиками). Жаль, что умереть с честью митькам никак не удается.
ВАДИМ Ъ-ЯСНОГОРОДСКИЙ