Сегодня Совет Федерации наметил рассмотреть закон "О культурных ценностях, перемещенных в СССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории РФ". Если и сенаторам (вслед за нижней палатой ) удастся преодолеть вето президента, многие страны и частные лица так и не вернут свои произведения искусства.
Прокомментировать ситуацию по отношению к этой проблеме во Франции мы попросили одного из авторов вышедшей в Германии книги о трофейных ценностях КОНСТАНТИНА АКИНШУ.
Часть произведений, которые были вывезены из Франции в Германию во время войны, владельцы продали немцам добровольно. Дело в том, что во Франции во время войны антикварный художественный рынок не прекращал существовать. Вещи таким образом попадали как к немецким частным лицам, так и в немецкие музеи. Однако многие из этих произведений искусства были конфискованы немцами у французских евреев (из государственных французских музейных коллекций немцы фактически ничего не брали).
После войны произведения были возвращен из Германии во Францию. Часть из них вернулась к законным владельцам. Однако часть — всего около 2000 (картины, скульптура, произведения декоративно-прикладного искусства) — осела во французских музеях. В центральных, то есть государственных, таких как Бобур (я имею в виду центр Жоржа Помпиду), Лувр, Версаль, а также в провинциальных. На эти произведения в музеях ставили шифр — MNR (Musee National Recuperation).
Они не были возвращены владельцам сразу потому, что имели сомнительный провенанс. Было непонятно, конфискованы они немцами или же проданы добровольно. Если эти вещи были куплены на французском антикварном рынке легально, для Франции эта легальность не являлась легальностью уже в 1945 году. Так как в 1943-м французское правительство (я имею в виду лондонское правительство де Голля — правительства в изгнании являлись легальными представителями оккупированных народов) приняло следующее постановление: любые трансакции, совершенные с оккупантами, являются незаконными. Немцы могли платить за произведения искусства хоть и супербольшие деньги — покупка все равно расценивалась как противозаконная.
Но во Франции существовал (и существует, кстати, до сих пор) закон, по которому произведения искусства можно было вывезти из страны только с разрешения французских властей. Естественно, немцы ни у кого такого разрешения не спрашивали. Так что вывоз этот является нелегальным вдвойне.
Кроме того, после войны вступила в силу еще одна проблема — добровольная продажа оккупантам могла быть расценена как коллаборационизм.
Словом, французские власти не знали, что делать с этими произведениями. С пятидесятых годов возвращение вещей их настоящим владельцам фактически приостановилось. Об этой проблеме постарались забыть.
Продолжалось это молчание до того самого момента, как в конце позапрошлого года журналист Гектор Фелициано опубликовал во Франции книгу, где поведал, во-первых, о том, что французский антикварный рынок во время оккупации функционировал так же, как в мирное время (что уже было для Франции не слишком приятно), во-вторых, о спрятанных в музеях вещах. Он вызвал сильное раздражение у французской культурной бюрократии. И стал в этой среде весьма непопулярной фигурой.
Книга Фелициано спровоцировала серию публикаций во французской и международной прессе. В дело вмешался фонд Симона Визенталя — международная антифашистская еврейская организация. Фонд обратился к правительству Франции (это было примерно год назад) с просьбой разъяснить ситуацию. Занимался этим директор французского отделения фонда Шемон Сэмюэлс. В беседе со мной он упомянул, что однажды во время переговоров напомнил французским официальным лицам следующую историю. В 43-м году бойцы французского Сопротивления остановили поезд, который вывозил из Франции произведения искусства. Через несколько дней по этому же участку железной дороги проходил поезд с евреями, которых нацисты отправляли в газовые печи. Этот поезд никто останавливать не стал.
Естественно, французам не очень хочется попасть в, мягко говоря, неприятную ситуацию, когда выяснится, что более 50 лет они хранят картины жертв Холокоста. И французские власти пытаются вывернуться как могут.
Информация о картинах была введена в Internet. Правда, неполная: полную информацию по картинам официальные лица предоставлять пока отказываются, ссылаясь на то, что срок секретности (во Франции это — 60 лет) еще не прошел.
В Париже уже снята с работы директор отдела национальных музеев министерства культуры Франции — госпожа Кашен. Судя по многим слухам и разговорам, ее смещение со столь важного поста было связано с тем, что она занимала весьма жесткую позицию по вопросу реституции произведений искусства — протестовала против их возвращения владельцам.
На сегодняшний день решение официального Парижа следующее. Все музеи, в которых есть картины с шифром MNR (от д`Орсэ, Лувра, Версаля и Бобура до провинциальных), должны их выставить. Цель выставок — сделать вещи публичными и дать возможность тем, кто на них претендует, заявить свои права.
Как заявил министр культуры Франции, все, кто сможет доказать факт конфискации, немедленно получат свои вещи обратно. Возвращать их будет не министерство культуры, а министерство иностранных дел Франции (большинство архивных материалов, связанных с возвращением из Германии произведений искусства после окончания второй мировой войны, по сей день находятся там).
Париж принял единственно возможное решение. Однако многие еврейские организации не очень довольны тем, что решение носит половинчатый характер. Несмотря на декларации министра о том, что Франция никогда не расценивала эти вещи как свою собственность и что в музеях они всего лишь находятся на хранении, абсолютно непонятно, что же произойдет с вещами, которые не будут востребованы владельцами. Чьей собственностью они будут.
Фонд Визенталя предложил французским властям такой ход: продать невостребованные картины на аукционе, а вырученные деньги передать в благотворительные еврейские организации.
Именно так решило аналогичную проблему правительство Австрии. Там не всем владельцам конфискованных произведений удалось доказать свое право на них. Австрийские власти решили сохранить красивую мину: все еврейские конфискаты, которые не имели провенанса, были проданы на специальном аукционе, устроенном Christie`s в Ауэрбахе, а деньги переданы международному еврейскому конгрессу на благотворительные цели. (Кстати, часть этих денег пошла на Украину и в Россию для поддержки старых и немощных людей, пострадавших в концлагерях.) На такое решение Франция пока не согласилась. Однако старается быть максимально корректной.
Россия — единственная страна, которая отважилась принять весьма странное политическое решение по поводу трофейных произведений искусства. Ни Франция, ни какая-нибудь другая страна на что-нибудь подобное не отважились и вряд ли когда-нибудь отважатся. Ясно, что никаким международным договоренностям решение российского парламента о том, что все перемещенные в Россию произведения искусства компенсируют потери России в годы второй мировой войны и являются федеральной собственностью, не соответствует. Однако пусть этим занимаются специалисты по международному праву.
Мне хотелось бы напомнить только об одном. В России среди перемещенных произведений искусства — не только вещи из немецких музеев и немецких частных собраний. Здесь много вещей, конфискованных нацистами у евреев всей Европы. Вещи нацистами изымались везде, затем следовали в Германию, а уж что мы там подобрали, один Господь знает. Кое-что, правда, известно. Венгерские еврейские коллекции Ференца Хотвани и Мора Герцога (эти коллекции были конфискованы в Будапеште во время войны, а в 1945 году в составе так называемой коллекции Эйхмана вывезены в Москву). Но ведь никто не проверял все картины. И в Эрмитаже, и в Пушкинском музее огромное количество второстепенных картин, провенанс которых не установлен. Я говорю буквально о сотнях. Их не требует Германия, их не требует Голландия, их не требует Франция, их не требует никто. Напрашивается естественный вопрос, откуда они взялись? Пока это все закрыто, лежит в подвалах и объявляется федеральной собственностью, ответа на этот вопрос нет. Боюсь, что когда эту "федеральную собственность" начнут широко показывать и популяризировать, как бы не нашлись владельцы, которые предъявят права на некоторые произведения из этой "федеральной собственности".