Центральный Дом актера отметил семилетие пожара и шестидесятилетие со дня основания
В московском Театре имени Вахтангова прошел вечер, посвященный шестидесятилетию Центрального дома актера. Его история делится на две неравные части — до пожара и после него.
Испорченный телефон околотеатральный молвы еще за месяц до торжества трезвонил о том, что гостям юбилея будет предложено прокатиться на последнем ночном троллейбусе от Арбата, где Дом актера находится сейчас, до Тверской, где популярный театральный клуб располагался первые пятьдесят три года своей истории — до 14 февраля 1990 года. Как вместятся полторы тысячи приглашенных в один троллейбус и каким видом транспорта их потом будут доставлять домой, в слухах не уточнялось.
Юбилейный вечер действительно затянулся почти до полуночи. И троллейбус фигурировал в качестве праздничного символа. Но катался он в итоге не по ночному бульварному кольцу, а по кругу на сцене Театра Вахтангова. Бело-голубая бутафорская машина торжественно выплыла под звуки романса Окуджавы на подмостки — и обогнула открывшийся за секунду до того взору публики памятник Пушкину почти что в натуральную величину.
Ничто не могло вызвать неподдельное умиление гостей вернее, чем кадры кинохроники. "Яблочкина... Эскин... Яншин... Плятт... Гердт..." — хором выдохов узнавал зал и хлопал, замирая от сладкой грусти. Никто не удостоился более теплого приема, чем последние живые свидетели открытия Дома, — Мария Миронова и Борис Покровский.
Общее настроение точнее других выразил Николай Пастухов, сбивчиво и нервно рассказавший о своем посещении магазина, открывшегося в отстроенном для других хозяев здании на Пушкинской. "Теперь там вообще нет первого этажа!" — воскликнул он, и публика возбужденно зааплодировала. На первом этаже, как известно, был ресторан ВТО — не менее популярная театральная достопримечательность Москвы, чем МХАТ или "Современник".
Горел Дом актера в день своего 53-летия — 14 февраля. Говорили, что кто-то из гостей перепраздновал день рождения и бросил сигарету мимо урны. Следствие ни к каким выводам не пришло, но администрация Дома до сих пор уверена, что это был поджог, и даже считает, что именно с этой ночи надо вести отсчет истории криминального передела московской недвижимости.
Если символическое значение пожара 1990 года и преувеличено, то не намного. История Дома актера, основанного в 1937 году, неотделима от истории взаимоотношений советской интеллигенции с советским государством. Встречи с Папаниным, Гагариным и строителями БАМа в биографии актерского клуба значили не меньше, чем знаменитые капустники. С концом этих взаимоотношений должна была кончиться и история старого Дома. Адрес ВТО значился по улице Горького, и на лужковской Тверской ему места все равно бы не было. Пожар разом избавил театральный клуб от медленного угасания и таким образам, как ни странно, спас ему жизнь.
Судьба, впрочем, не удержалась от сарказма: погорельцы после двухлетних хлопот и скитаний получили бывшее здание советского министерства культуры на Арбате. А многие деятели культуры в свое время предпочитали отходить от министерских выволочек именно в старом домактеровском ресторане.
Теперь власть можно не любить в открытую. Появление на сцене Анатолия Чубайса с приветствием от Ельцина одни встретили овацией, а другие — демонстративным ерзаньем и кашлем. Но старомодный дух Дома актера обладает свойством всех примирять. Трудно представить себе другое место, на юбилее которого Константин Эрнст и Иван Демидов мирно соседствовали бы с древними старушками, чьих имен не знает никто, но без которых театральной Москвы не существует.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ