Конституционный суд признал неконституционными два положения Закона о банкротстве (см. стр. 2).
Вы банкротства боитесь?
Артур Журавлев, председатель правления Промстройбанка:
— А чего его бояться-то? Мы же, когда здравствуем, о смерти не задумываемся и не боимся ее. Так же и банкротство: пока ты сильный и богатый, тебя любят, а как только перестаешь платить по долгам — банкротят. И в принципе это нормальная процедура. Но в наших условиях ни законы, ни процедура не отлажены. Например, у нас эта процедура длится с июля 1999 года. С тех пор работать нормально мы не можем.
Юрий Маслюков, председатель комитета Госдумы по промышленности, строительству и наукоемким технологиям:
— Банкротство у нас — самая криминальная сфера экономики. Сейчас группа ловких людей может обанкротить любое крупное предприятие и растащить активы. И я рад, что Касьянов начал процесс декриминализации этой сферы с отставки Георгия Таля. Правительство Примакова в течение восьми месяцев пыталось его снять, но Березовский и Гусинский, которые поддерживали Таля, оказались сильнее.
Виктор Букато, заместитель председателя совета директоров Внешагробанка:
— В принципе боюсь. У нас в стране банкротство больше похоже на хирургическую операцию, когда врач, вместо того чтобы лечить, предпочитает взять в руки скальпель и просто отрезать. А это уже крайняя мера. И сегодня процесс банкротства больше похож на передел собственности.
Александр Лопухин, заместитель генерального директора компании "Аэрофлот":
— Мы не боимся. У нас большая и стабильная компания, которая успешно развивается. Однако, при том, что в стране действуют законы, по которым банкротить можно 90% существующих предприятий, всегда нужно иметь сценарий на случай кризисных ситуаций. У нас он есть.
Сергей Беляев, председатель Центра региональных инвестиций:
— Хотя банкротство, по сути, означает оздоровление бизнеса, бояться его надо. Во-первых, несовершенное законодательство дает законную лазейку недобросовестным конкурентам обанкротить предприятие. Во-вторых, у нас несовершенная судебная система, и судьи до сих пор не научились беспристрастно рассматривать дела о банкротстве. Они постоянно пытаются смешать воедино политику и экономику. Кроме того, никто не может гарантировать невмешательство властей в эту процедуру.
Владимир Систер, министр правительства Москвы по науке и технологиям:
— Любой нормальный человек боится. Хотя в возможности банкротства есть освежающая струя, которая заставляет думать, работать и стараться не попасть в долговую яму. Поэтому лично я не боюсь.
Сергей Машуров, вице-президент аэрокосмической корпорации "Воздушный старт":
— Совершенно не боюсь, потому что мы реализуем прекрасный инвестиционный проект: вывод на орбиту космических аппаратов с набирающего большую высоту самолета Ан-124 "Руслан". В Америке на такой проект потратили бы миллиарды долларов, а мы — всего 120-130 миллионов.
Геннадий Крючков, главный инженер НПО "Молния":
— Боимся, несмотря на то что у нас мощное объединение, успешно работавшее даже в переломные годы. И основания объективны для всей промышленности: удушающая налоговая система, многолетние долги из-за несправедливых тарифов и неплатежей — в первую очередь за госзаказ.
Владимир Грамматиков, генеральный директор Киностудии имени Горького:
— Боюсь, хотя через это уже пришлось пройти.
Юрий Елисеев, генеральный директор федерального НПЦ "Салют":
— Нет, нас невозможно обанкротить. И не потому, что у нас такой статус, а потому, что нет признаков банкротства и не будет. У нас портфель заказов полон, в том числе за счет ведущих мировых гигантов космического и авиастроения.
Карен Шахназаров, президент концерна "Мосфильм":
— Уже не боюсь: мы провели полное техническое перевооружение и являемся сейчас единственным предприятием в своей области, которое конкурентоспособно даже по мировым меркам. А вообще, банкротство нужно в основном тем, кто хочет что-нибудь таким образом "приватизировать".
Умар Джабраилов, председатель совета директоров банка "Первое О.В.К.":
— Нет, конечно. Ведь к банкротству приводит или плохое руководство, или законы, не способствующие развитию бизнеса. С руководством у нас все нормально, а удушающих законов Дума пока не принимала.
Сергей Лебедев, гендиректор завода "Ростсельмаш":
— Мы не боимся — мы просто не любим эту процедуру. И не стараемся инициировать ее в отношении партнеров, потому что это сильно дестабилизирует обстановку на предприятии. Мы пытаемся помочь им преодолеть кризис. Фактически банкротство — способ уйти от ответственности.