Единственная дань опере, отданная "Шереметевскими вечерами",— концертное исполнение "Набукко". Год Верди в театре начинается самым логичным образом — с первой оперы, принесшей композитору успех.
Команда исполнителей "Набукко", собравшаяся под руководством Леонида Корчмара, выглядела полуслучайной. Оркестр — балетный, хор — из Театра имени Мусоргского, от мариинской оперы — только солисты. Но этого оказалось не так уж мало. Виктор Черноморцев, которого в прошлом году провозгласили настоящим вагнеровским певцом за Альбериха в "Золоте Рейна", вдруг продемонстрировал стильное итальянское bel canto в партии вавилонского царя. Но по рафинированности интонации "дочери" Набукко превзошли "отца". Трепетная лирика Фенены в исполнении Екатерины Семенчук звучала изысканно и обаятельно. Млада Худолей прочертила рисунок душевных метаний злодейки Абигайль столь подробно и причудливо, что именно они оказались истинной темой оперы. Романтическая библейская бунтарка ее стараниями превращается в героиню высокой античной трагедии.
Чествовать Верди труппа Валерия Гергиева начала еще в январе, но не у себя дома, а в родном городе маэстро — в Парме. На первом из юбилейных фестивалей, который даже отметил своим присутствием президент Италии Карло Адзельо Чампи (Carlo Azeglio Ciampi), Мариинка исполнила Реквием и показала премьеру "Бала-маскарада" в постановке Андрея Михалкова-Кончаловского. (В Петербурге этот спектакль увидят только 31 мая.) В ответ итальянское правительство вручило Валерию Гергиеву орден "Grand Ufigiale al Mary".
Помимо "Бала-маскарада" на весну обещан "Макбет". Вместе с "Силой судьбы", поставленной два года назад, этот ряд названий дает понять, что "театр Верди", который строит в Мариинке Валерий Гергиев, опирается на далеко не хрестоматийный и небанальный набор опер. Ранний, несовершенный, но уже совсем вердиевский "Набукко" в нем как нельзя более кстати. Опера о тиране Навуходоносоре и пленении иудеев, показанная в 1841 году, произвела огромный эффект. Итальянцы, изнывавшие под властью Австрии, почувствовали, что это — про них. Верди стал разом национальным героем и модным композитором. В его партитуре есть уже все, из чего вырастет дальнейший триумфальный путь длиною в шесть десятилетий. При этом в "Набукко" много смешного. Духовой оркестр, который, вероятно, должен бы гудеть, как орган, звучит наподобие парковой команды. Стремительные пританцовывающие хоры появляются в самых непредсказуемых ролях и могут значить что угодно — хоть патриотическое негодование, хоть гнусное коварство заговорщиков, хоть ликование в рядах. Посреди высится хор пленных иудеев — первая из знаменитых вердиевских кантилен. На следующий день после премьеры его уже распевали как гимн, в 1901 году толпа этим напевом провожала Верди в последний путь. Мелодия, простая и безупречная, как хорал, обладает способностью подчинять себе слух, впечатываться в память и чуть ли не в связки. Я и сама обнаружила, что напеваю ее, выйдя из театра на мороз.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА, Санкт-Петербург