Почему мы делаем свою семью похожей на родительскую
В 1988 году наш кот Маркиз обнаглел настолько, что стал душить цыплят. Бросался на уток. Пытался утащить гусенка у гусыни. Добычу не ел — так, баловался. Деревенские жители понимают: подобные поступки означают для кота смертный приговор. Это в городе домашнему питомцу прощается многое, а в деревне, если он не умеет вести себя, если начинает охотиться на птичьем дворе, никто с ним церемониться не будет. Утка всегда ценнее кота.
Дедушка мой, правда, на радикальные меры способен не был. Он просто закинул Маркиза в мешок, мешок — в багажник машины, уехал в районный центр за 50 километров, там и выпустил полосатого преступника на волю. Я рыдала, но спасти кота не могла — все-таки на его счету уже были две загубленные цыплячьи жизни. "Он вернется,— успокаивала меня подружка Катька.— Я читала, что животные находят дорогу домой". Катька жила на соседней улице, начитанная девочка. Правда, немного перепуганная, что тот цыпленок. Ее отец был алкоголиком и частенько с кулаками нападал на супругу и дочь, они даже прибегали иногда к нам ночевать.
Катька была права — Маркиз вернулся дней через десять. Утром мы вышли во двор, а он лежал на солнышке, худой, грязный, но, похоже, очень довольный. Дед мой тоже не мог скрыть восторга: "Ну ты посмотри, какой паразит!" Что это за сила была, которая заставляла Маркиза преодолевать препятствия, лишения и беды, но идти к своему дому? Не знаю. Кот потом, кстати, осознал свои ошибки, если кого и уничтожал, так только мышей в амбаре. И жил в доме деда еще очень долго.
Катька тоже осталась в деревне, выросла, вышла замуж. Я с ней недавно разговаривала. В аптеке встретились — она покупала средство от ожогов. Оказывается, муж выплеснул ей на спину кружку с кипятком: "Меньше всего, Наташа, я хотела выйти замуж за того, кто похож на моего отца. И вот посмотри".
А ведь за этой девушкой когда-то ухаживал сын фельдшера, приличный парень. Но она не смогла с ним, ушла к местному хулигану и алкашу. Катька, как наш кот Маркиз, не находила покоя в незнакомой обстановке. Ей хотелось домой, такой вот инстинкт, непреодолимое желание. И дело не в географии. Психологи говорят, что все мы неосознанно пытаемся воссоздать в своей жизни обстоятельства родительской семьи. Вот и Катька стремилась воссоздать то, к чему привыкла с детства. Мучительные обстоятельства, тяжелые, болезненные. Но знакомые. Родные.
Может, поэтому она и чувствовала "странное облегчение", когда после нескольких попыток развода снова воссоединялась со своим мужем-садистом? "Я не знаю, почему, но только с ним моя душа успокаивается,— объяснила она мне.— Знаю, что он псих, что выпивает, что распускает руки. Ненавижу, проклинаю, но не могу без него. Люблю, наверное".
Помимо обожженной спины у Катьки была сломана рука, имеется несколько шрамов на лице, не очень понятно, что там с внутренними органами: "В боку что-то уже второй месяц колет". Иногда во время семейных ссор она убегает к соседям, бывает, что и босиком по снегу. Но всегда возвращается. Тянет ее домой, и ничего с этим поделать нельзя.