Отказ от перехода на озоносберегающие технологии грозил России экономической катастрофой. Так считает заместитель председателя Межведомственной комиссии по охране озонового слоя ВАСИЛИЙ ЦЕЛИКОВ. В интервью корреспонденту Ъ АЛЕКСЕЮ Ъ-ХОДОРЫЧУ он рассказал о том, кто и как выбирал предприятия--производители хладагентов, которые получили деньги на техническое перевооружение.
— Кто определяет получателей международных грантов?
— Этим занимается Центр подготовки и реализации проектов технического содействия (ЦПРП). Он был создан как некоммерческая организация в 1993 году с целью содействия экологически устойчивому развитию Российской Федерации. Учредителями центра выступили несколько федеральных министерств и ведомств. Членами правления ЦПРП являются представители Минфина, Министерства природных ресурсов, Минэкономразвития. Собственно, мы не определяем получателей международной помощи, а лишь готовим инвестиционные предложения с учетом возможности перехода предприятий на озонобезопасные технологии. После утверждения подпроектов наблюдательным советом Российской программы организации инвестиций в оздоровление окружающей среды они согласовываются с МБРР и советом Глобального экологического фонда.
— Каким образом были определены предприятия, которые уже получили или скоро получат зарубежную помощь?
— Специалисты нашего центра обследовали около ста российских предприятий, являющихся крупнейшими потребителями ОРВ. Как правило, в первую очередь оценивалось их финансовое положение с учетом необходимости обеспечения устойчивой работы предприятия. Естественно, большую роль играло желание руководителей сменить технологию. Как ни странно, во многих случаях директора к получению помощи не очень-то стремились. Может быть, это связано с тем, что на предприятие поступают не "живые" деньги, а оборудование, которое требует дополнительных забот. Кстати, несколько предприятий, например "Стинол", "Мосхимфармпрепараты" им. Н. А. Семашко, "Искра" и ряд других, не получили помощь в том числе и потому, что не захотели допускать к себе аудиторов, сославшись на коммерческую тайну.
— Почему промышленно развитые страны безвозмездно финансируют переход на новые технологии?
— Деньги выделяются для того, чтобы ускорить прекращение производства в России запрещенных Монреальским протоколом веществ. Дело в том, что, несмотря на запрет производства и экспортно-импортных операций, спрос после 1 января 1996 года на запрещенные фреоны в развитых странах был очень высок: заправить контрабандным хладагентом кондиционер, например, автомобиля намного дешевле, чем купить новый кондиционер с озонобезопасным веществом. Существовала потенциальная вероятность нелегального ввоза запрещенных фреонов из России, и, решив ускорить процесс прекращения производства ОРВ, эти страны фактически помогают своим производителям перейти на выпуск безопасных хладонов. В итоге, правда, ускорения никакого не получилось, но деньги — $26,2 млн — все-таки будут выделены уже в ближайшие недели.
— В российской прессе некоторые ученые называют проблему сохранения озонового слоя глобальной аферой, которую затеяли западные производители, чтобы нажиться на продаже новых хладонов и техники...
— Хотел бы я увидеть одну или несколько компаний, способных купить правительства 175 стран. Боюсь, это просто невозможно. Проблема сохранения озонового слоя изучается уже не одно десятилетие, за эти исследования вручено несколько Нобелевских премий, и ни одна страна не усомнилась в справедливости аргументов ученых. В то же время гипотезы тех, кто называет озоновую проблему аферой, иногда просто смехотворны.
— А что было бы, если бы России по-прежнему не выполняла подписанные ею ранее Венскую конвенцию и Монреальский протокол?
— В 1998-1999 годах я был президентом Венской конвенции и Монреальского протокола и знаю ситуацию, что называется, изнутри. Поскольку Россия затянула исполнение собственных обязательств на пять лет, мы балансировали на лезвии бритвы. Членство России в Монреальском протоколе могли временно приостановить, и тогда государства--члены Монреальского протокола закрыли бы свои границы не только для произведенных в России ОРВ, но для и содержащей их продукции. А к последней относятся, кстати, все самолеты отечественного производства, суда, рефрижераторные вагоны и автомобильный транспорт. Если бы до этого дошло, кризис 1998 года показался бы нам детской шалостью. Так получилось, что нам удалось выиграть для адаптации экономики лишних пять лет, которыми мы не смогли воспользоваться в полной мере. Конечно же, неловко, что мировое сообщество оплачивает наш переход на новые технологии, но, с другой стороны, предприятия смогут обновить устаревшее оборудование практически бесплатно, а не за счет кредитов, которые пришлось бы возвращать.