Rich Slice of Soviet Asia, Left to a Lonely Despair
Лакомый кусок советской Азии, брошенный на произвол судьбы
DOUGLAS FRANTZ
ДУГЛАС ФРАНЦ
Шураб, Таджикистан. С вершин холмов вокруг города все выглядит обычным. Дома как будто ухожены, и дети мчатся на санках вниз по улице. При ближайшем рассмотрении замечаешь, что угольная шахта закрыта, хотя рабочий день еще в самом разгаре. Но это не бросается в глаза.
Зато при въезде в Шураб реальность поражает. Жилые дома пусты — из них все вынесено, до оконных стекол, до проводки. Железнодорожные пути, ведущие к шахте, заржавели и заросли травой. На дверях городского совета висячий замок.
Ресторан в центре города выглядит так, будто в него угодил снаряд. Крыши нет, окна без стекол. Пол погребен под щебнем, а поперек крыльца лежит украшенная росписью колонна. Картины, изображающие танцующих женщин в ниспадающих одеждах, выглядят пугающе живыми.
Опустошенность создает ощущение призрачности, и даже оставшиеся в городе люди лишь усугубляют печальную картину. Детские санки оказываются лишь кусками досок.
В течение тысячи лет по Средней Азии проносились толпы завоевателей. От гуннов и монгольских полчищ Чингисхана до мусульманских властителей Бухары и войск Петра Великого. Чужаки навязывали свою волю племенам и собирали дань в горах, долинах и на равнинах, объединяемых географическим понятием "Туркестан".
Со стороны 70 лет советской власти здесь кажутся одним из самых мирных эпизодов борьбы за империю. Но земли Средней Азии покрывают города-призраки, загрязненные реки и города, развенчивающие сложившийся красивый образ.
Одно из таких мест — Чкаловск. Являясь частью советского военно-промышленного комплекса, он почти полстолетия был закрытым городом, задвинутым глубоко в северо-западный уголок Таджикистана. В 40-х годах шеф советской секретной полиции Лаврентий Берия открыл неподалеку от города завод по переработке урана; с заводом появились опытные рабочие, пришло процветание.
Чкаловск был одним из многих мест, возникших или разросшихся в советский период в связи с увеличением добычи золота, урана, угля, вольфрама и других природных ископаемых.
Обширные безводные земли в южной части страны превращали тогда в колхозные орошаемые поля, на которых выращивали хлопок.
С развалом коммунистического режима пришла в упадок и экономика Таджикистана, кончилась стабильность. С 1992-го по 1997 год страна была охвачена гражданской войной. Экономическое возрождение шло медленно, Таджикистан оказался беднейшей из 15 бывших советских республик.
Для Чкаловска конец коммунистической эпохи означал горы отходов урановой добычи, прикрытые местами слоем почвы. Там сейчас молодые парни пасут стада овец и коз. По словам преподавателей Государственного университета Ходжента, города к северо-западу от Чкаловска, следы радиоактивности обнаружены в мясе, продаваемом на местных рынках. И этот эффект останется на десятилетия.
Шураб расположен на восточной границе с Киргизией. И тут тоже жизнь когда-то была лучше. Шахта поставляла большое количество угля, обеспечивая промышленные регионы Советского Союза топливом, а специалистов — высокооплачиваемой работой.
"Мы хорошо жили, была работа, продукты и дома",— рассказывает Сапарбай Абдуллаев (Saparbai Abdullaev), стоя на вершине холма за городом.
Он одет в традиционный длинный стеганый халат, подпоясанный по его худой фигуре 77-летнего старика лоскутом ткани. Время, копоть и тяжелые воспоминания избороздили морщинами его лицо — за те годы, что прошли с закрытия шахты, его пенсия уменьшилась до $4 в месяц.
"Нет работы, нет земли, нет воды, нет надежды",— сказал он, подводя итог нынешней жизни в Шурабе.
Сапарбай Абдуллаев считает, что он и его жена живут еще не хуже других. У них есть дом и родственники, которые могут помочь. Печально качая головой, он говорит, что хуже всего живут этнические русские и татары, которые попали сюда во время насильственных миграций при Сталине для работы на шахтах. Им не к кому обратиться за помощью.
"Они остались и продали все, чтобы выжить,— говорит он.— Они продавали даже ложки. Они продавали дома и магазины. Теперь им нечего продавать".
Замолчав, он пристально вглядывается вдаль, будто мысленно пытаясь заставить ожить город внизу, а затем говорит: "Не могу смотреть на них без слез". И скупые слезы текут по его морщинистому лицу.
Перевела АЛЕНА Ъ-МИКЛАШЕВСКАЯ