— Объясните, каким образом эстетика этих вещей может быть применена в сфере дизайна? Вы предлагаете студентам брать пример с народных умельцев?
— Во всем мире дизайн пошел по кругу. Вещи переосмысляют: берут старую лейку, уменьшают ее и делают из фольги какую-нибудь штучку, поливать комнатные цветочки. Я не говорю, что все самодельные вещи достойны восхищения и подражания. Но это колоссальный народный опыт. А опыт — это и находки, и ошибки. На Западе, между прочим, в образование дизайнеров входит этот народный пласт; я много делал выставок за границей, и там все этим восхищаются.
— Идея промышленного дизайна противоречит идее вашей коллекции в целом.
— Да, это антитеза промышленному дизайну. Эйнштейн сказал, что для того, чтобы сделать великое открытие, нужен великий оппонент.
— Но ведь эти вещи делались не от величия, а от убожества. Возможно, в эпоху дефицита подобное творчество было оправданно, но сейчас...
— Сейчас то же самое. Думаете, бедность кончилась? Я вот сейчас был в Англии и за неделю нашел пять вещей для своей коллекции. А казалось бы, благополучная страна. Бедные люди есть везде. Это социальный проект. Эти вещи можно рассматривать в разных аспектах, но говорить, что это убожество... Здесь есть вещи очень профессиональные. Вот целый радиоприемник — человек сам травил платы.
— Но дизайн подразумевает технологию, тираж.
— У нас нет никакой технологии, собственного производства, какой у нас может быть дизайн? Только такой.