26 октября 1879 года в хорошо обеспеченной семье управляющего имением в хлебном Елизаветградском уезде Херсонской губернии родился мальчик. Если бы Давиду Бронштейну, порядочному и культурному еврею, сказали, что день рождения сына Лейбы приходится точно на день будущей революции (7 ноября по новому стилю), которую Лейба и устроит, отец, возможно, сразу сел бы на пол в одних носках по траурному обычаю. Кому, спрашивается, нужен такой сын? Лучше бы он умер, такой сын.
Лев Троцкий был настоящим вождем Великой Октябрьской революции. Спорить с этим не приходило никому в голову — ни соратникам во главе с Лениным, охотно уступавшим фантастическому оратору, настоящему пассионарию публичные выступления; ни врагам, ненавидевшим жидокомиссара и людоеда куда больше, чем дворянина, хоть и бандита, Ульянова.
Между ними были классические отношения любви-ненависти, нередко связывающие артистическую натуру и нескладного интеллектуала, красивую особь и замухрышку. Синеглазый курчавый брюнет и лысый скуластый монголоид с редкой рыжей бороденкой; трибун, подымавший своим голосом полки в атаку, и картавый недоучка, упиравший на никому не нужную логику; романтик нескончаемой революции и расчетливый бухгалтер захвата власти... Троцкий был министром иностранных дел и военно-морским, Ленин возглавлял совет народного хозяйства, это распределение ролей было естественным.
Если бы Ленина не свел в могилу прогрессивный паралич, Троцкий проиграл бы ему рано или поздно, как всегда проигрывает художник деловому человеку, романтический мечтатель — трезвому практику. Но Ленин умер, и дело пришлось сделать Сталину. Этот (тоже рыжий) не был мыслителем — он был служащим, канцелярским хитрецом. Такие одолевают экспансивных гениев еще уверенней, чем интеллектуальные стратеги, хотя и трясясь от страха. Троцкого не решились убить в стране, где его еще называли вождем. Его выгнали, долго ловили, неудачно подослали другого романтика, Сикейроса с театральными убийцами, потом командировали испанского героя-республиканца Меркадера, красавчика с внешностью жиголо — и все наконец удалось, ледоруб сыграл историческую роль без эффектов, но наверняка.
Тут сделаем пометку: все упомянутые персонажи, независимо от психологических типов, были бандитами, грабителями и убийцами.
Популярное рассуждение "что было бы, если б восторжествовал не сталинизм, а троцкизм", бессмысленно: такие, как Троцкий, не побеждают. Робеспьеры и им подобные должны сгинуть, выживают и умирают от старости Фуше. И все же...
Трудно представить себе, что было бы хуже, чем при Сталине. Больше лагерей не вместила бы страна, больше убить — не хватило бы добровольцев-расстрельщиков. Но можно вообразить одно отличие: партия не начала бы разлагаться, жополизы вроде Молотова и ему подобных "тонкошеих" вождей не всплыли бы на самый верх, идея, внушенная по-настоящему пламенным революционером, жила бы в массах. И не видать бы тогда ни хрущевских послаблений, ни брежневского гниения и распродажи, ни, следовательно, всего дальнейшего. Ворюги не пришли бы на смену кровопийцам, альтернативы бы не было.
Революция победила бы навсегда. А так мы отмечаем ее годовщину посмертно.
Но Троцкий, как было сказано, не мог победить.
Так что с праздником, господа.
КИРИЛЛ Ъ-АЛЕКСАНДРОВ