Венеция Казановы

Венеция — это Большой канал, площадь Святого Марка, Дворец дожей, мост Вздохов, карнавал и гондольеры, этот город увековечен в тысячах картин, десятках фильмов, в стихах Иосифа Бродского. Здесь жил авантюрист и великий любовник Джакомо Джироламо Казанова, описавший родной город в знаменитых мемуарах.

ЭЛИША ЗИНДЕ

Театр имени церкви

Несколько исторических мест в Венеции, связанных с именем Джакомо Казановы, расположены практически в одном квартале, в районе площади Сан-Самуэле, то есть святого Самуила, это рядом с одноименной церковью, да и ближайшая остановка водного автобуса — вапоретто — тоже удобно называется "Сан-Самуэле". И наконец, то же имя носил театр, актерами которого были родители Казановы (и в оперные ложи которого Казанова приводил любовниц).

Увы, театр не сохранился и даже район перестроен так, что улицы, на которой Казанова появился на свет, нет больше: калле Комедии поменяла и маршрут, и имя — на калле Малипьеро. На улице с новым названием можно обнаружить небольшую бронзовую табличку в честь Казановы. Уже после ее установки исследователи обнаружили, что она попала не на тот дом, но перевешивать памятный знак никто не стал. Видимо, по причине беспробудной лени, являющейся заметной чертой венецианского характера.

Церковь Святого Самуила совсем недалеко от дома с табличкой. Здесь Джакомо крестили, здесь он сам впервые надел облачение священника (его церковная карьера была недолгой). Церковь, построенная около 1000 года, в XII веке сгорела, была возведена вновь, а в XVII столетии полностью реконструирована. Сегодня она выглядит примерно так же, как во времена Казановы, за исключением мелочей. Например, пристроенной в 1952 году открытой галереи. С 1999 года церковь начали реставрировать, чтобы спасти уникальные фрески эпохи раннего венецианского ренессанса с изображением сибилл (предсказательниц будущего), отцов католической церкви и четырех евангелистов. Впрочем, если вы не реставратор, работающий на фонд "Спасите Венецию", внутрь попасть будет сложно.

Одной стороной выходит на площадь, а другой — на Большой канал палаццо (дворец) Малипьеро. Если двигаться от остановки вапоретто, мимо не пройдешь. Казанова впервые здесь побывал в 15-летнем возрасте и одно время фактически жил во дворце, принадлежавшем сенатору Альвизе Гаспаро Малипьеро. Вот что можно прочесть о бывшем хозяине дворца в мемуарах Казановы: "Господин Малипьеро был сенатор, не желавший в свои 70 лет больше заниматься государственными делами. Он наслаждался веселой беззаботной жизнью в своем особняке, где его каждый вечер окружала хорошо подобранная компания дам, знающих, как извлечь максимум выгоды из своих юных лет, и господ, которые всегда были в курсе последних городских новостей... Он был замечательным человеком, эпикурейцем, знатоком вина, его ум был остер, его знания мира поражали своей широтой, его красноречие было достойно сына Венеры... Он навсегда распрощался с женщинами, хотя когда-то имел два десятка любовниц, только тогда, когда смирился с мыслью, что больше не может привлекать женщин" (здесь и далее курсивом выделены отрывки из мемуаров Казановы).

Из дворца Джакомо Казанова был изгнан после того, как сенатор случайно застал его с юной Терезой Имер, вызывавшей у самого старика, якобы распрощавшегося с женщинами, сердечные чувства.

Построенный в начале XI века дворец Малипьеро сменил немало хозяев. Нынешние — семья Барнабо, проведя широкомасштабную реставрацию, вернули дворцу облик времен Казановы.

Палаццо старика-2

После изгнания из дворца сенатора Малипьеро юный Казанова некоторое время проучился в семинарии имени Святого Киприана на острове Мурано, откуда был исключен по подозрению (ложному, согласно мемуарам) в непристойной связи с соучеником. К сожалению, монастырь не сохранился.

Немного посидев в тюрьме (разумеется, по ложному обвинению — враги, завистники, сами понимаете), немного поскитавшись по Италии, немного послужив в армии, Казанова вернулся в родной город и к знакомому ремеслу музыканта.

Однажды во дворце Соранцо была свадьба, выдавали замуж дочь хозяина дома. 21-летний скрипач Джакомо Казанова был в числе приглашенных музыкантов.

Дворец Соранцо, а точнее, дворцы — это два стоящих рядом дома: старый (каса вьеха) — слева, новый (каса нова, совпадение с фамилией Казанова совершенно случайно) — справа. Подобное — редкость в Венеции, но палаццо до сих пор принадлежит людям из рода Соранцо, откуда вышло немало знаменитых деятелей Венецианской республики, в том числе один дож и целых шестнадцать прокуроров. Дворцы необычны тем, что обращены фасадом не к каналу, как все уважающие себя венецианские палаццо, а к площади Святого Павла (кампо Сан-Поло). Загадка разрешается просто. До 1761 года прямо перед парадным фасадом дворца был канал, называвшийся Рио Сан-Антонио, но его засыпали.

Итак, свадьба. Во время празднества молодой музыкант приглянулся старому сенатору Маттео Брагадину. Просто удивительно, как в молодости великий любитель женщин умел производить впечатление на богатых старичков. Согласно легенде, Казанова сумел излечить сенатора от какой-то болезни, с которой не справился официальный медик, за что получил от Маттео Брагадина несколько комнат в его дворце, персональную гондолу (комнаты имели выход к каналу) и неплохое содержание. "У меня было достаточно денег, природа одарила меня приятной внешностью, я был увлеченным игроком, щедро разбрасывал деньги, был великолепным собеседником, не страдал скромностью, был неустрашим, постоянно бегал за красивыми женщинами и не боялся соперничества, предпочитал компании, в которых можно было получать удовольствие". Такая жизнь продлилась восемь лет.

Роду Брагадинов принадлежало несколько дворцов в Венеции (покровитель Казановы был инквизитором в отставке, другие члены семьи тоже дошли до степеней известных). Тот, который нам нужен, правильно называется Брагадин-и-Карабба. От самого центра Венеции, площади Святого Марка, сюда можно пешком дойти за 10 минут.

Проживавший в Брагадин-и-Караббе юный Джакомо нередко разгуливал по городу в поисках приключений и знакомился с дамами по традиционной схеме. После случайного знакомства в гондоле ("Я хотела бы узнать, за кого вы меня принимаете? — За очаровательную женщину, и не важно, графиня вы или служанка") парочка отправлялась в кафе, персональную ложу в опере или в казино. В казино внимание посетителей отдавалось не только игре, но и другим развлечениям. Самым популярным было заведение Ridotto на улице Валларессо, неподалеку от площади Святого Марка. Казанова в нем, разумеется, бывал. Позднее казино переделали в театр, а сейчас это и вовсе отель — роскошный Hotel Monaco & Grand Canal. "Карманы мои полны серебра; я выхожу из Ridotto, лечу на Мурано..."

Стеклянный остров

На остров Мурано обычные туристы, прибывающие в Венецию, ездят за знаменитым муранским стеклом. Но нас сейчас интересует не оно, а монастырь Санта-Мария-делла-Аньелли, вернее, то, что от него осталось. До наших дней дошли часть собственно монастыря, часть сада и находящаяся не в лучшем состоянии главная монастырская церковь. Двух обитательниц монастыря будут помнить в веках благодаря мемуарам Казановы и не очень подходящему монашкам поведению. "...Я узнал, что в один из дней в главной гостиной монастыря будет бал, и решился отправиться туда в такой маске, чтобы подружки мои не могли меня узнать. Я не сомневался, что повидаю их. В Венеции женским монастырям разрешается во время карнавала доставлять это невинное удовольствие монахиням. В приемной танцуют, а они, расположившись по другую сторону обширных решеток, наблюдают прекрасный праздник. К вечеру празднество кончается, все расходятся, и они удаляются в кельи, весьма довольные, что присутствовали на этом светском развлечении... Я решился облачиться в костюм Пьеро. Нет маски более подходящей, чтобы изменить внешность, если только ты не горбун и не хромец. Широкие одежды, длинные, очень широкие рукава, широкие штаны до пят скрывают у Пьеро любые свойства фигуры, и даже тот, кто близко с ним знаком, не может его узнать. Голову его, уши и шею целиком закрывает шапочка, под которой не видно не только волос, но и цвета кожи, а флер перед глазами не позволяет понять, черные они или голубые".

К счастью, давно потеряло актуальность предупреждение Джакомо Казановы, что надо "опасаться воров — на Мурано это весьма опасные головорезы, отъявленные убийцы, что обращают во зло многочисленные привилегии, дарованные им хитроумным правительством за ремесло, какое исполняют они на стекольных фабриках, которыми изобилует остров". Сегодняшний Мурано абсолютно безопасен. И водный транспорт между ним и островом Венеция ходит по расписанию — не как в тот день, когда Казанова не мог найти на причале ни одного гондольера, оказавшись там почти голым в плохую погоду и за час до рассвета.

Медный всадник

В мемуарах Казановы говорится, что он нередко назначал свидания у подножия памятника Бартоломео Коллеони. Монумент конца XV века, мало похожий на реального Коллеони, установлен близ площади Святых Иоанна и Павла (кампо Санти-Джованни-э-Паоло) — это четырехметровая бронзовая конная фигура работы великого Вероккио. Интересна история возведения монумента. Бартоломео Коллеони командовал сухопутными войсками республики и сумел скопить неплохое состояние. На смертном одре он завещал все свое имущество государству при условии, что ему поставят памятник "перед святым Марком". Власть от наследства Коллеони не отказалась, но памятник на площади Святого Марка никто не воздвигать не стал. Поскольку в завещании не уточнялось, что имеется в виду именно собор Святого Марка на главной площади Венеции, скульптуру установили перед школой Святого Марка.

Мост красных фонарей

Еще одна достопримечательность Венеции, которую никак не мог упустить из виду любвеобильный Казанова,— Понте ди Тетте (мост Сисек), расположенный в бывшем квартале публичных домов (в этом бизнесе во времена Казановы было занято более 10 тыс. жительниц республики). Выставленные напоказ из окон близлежащих домов обнаженные дамские телеса должны были привлекать публику.

Вот небольшая цитата из мемуаров, доказывающая знакомство Джакомо Казановы с этой частью венецианской жизни: "Узнавший меня мужчина был известным сутенером, которому я однажды устроил трепку за то, что он обманул меня".

Пломбы

Самое знаменитое приключение Казановы (в переводах его мемуаров на русский обычно выбрасываются первые два десятка глав, так что этот случай попадает в самое начало книги) — его заключение в печально прославленную тюрьму Пьомби (или, как было принято выражаться в царской России, Пломбы), что в переводе означает "свинцовая", и побег из нее.

Итак, тюрьма глазами (и словами) одного из самых знаменитых ее арестантов. "Зазвонил колокол Третьего часа, Терца, и тут вошел ко мне начальник стражи и сказал, что получил приказ отправить меня в Пьомби, Свинцовую тюрьму...

Склонив голову — потолок был всего пять с половиной футов высотою,— обошел я свою ужасную тюрьму и почти на ощупь определил, что она образует квадрат в две сажени длиной и шириною; четвертая стена камеры выдвигалась в сторону: решительно, там был альков и могла бы находиться кровать; но я не обнаружил ни кровати, ни какого-либо сиденья, ни стола, ни вообще обстановки, кроме лохани для естественных надобностей и дощечки в фут шириною, что висела на стене на высоте четырех футов... Жара стояла необычайная... Я отошел к решетке — единственному месту, где мог я облокотиться и отдохнуть; слухового окна мне видно не было, но виден был освещенный чердак и разгуливающие по нему крысы, жирные, как кролики".

Заключенные Пьомби редко доживали до конца срока наказания. Казанова был приговорен к пяти годам заключения в тюрьме, но вышел на волю через пятнадцать месяцев — по собственному желанию. У него впереди было еще много дел и приключений, ему предстояло увидеть много стран, соблазнить многих женщин — чтобы потом записать все с мельчайшими подробностями.

"Эрберия, Зеленной рынок, лежит на набережной Большого канала, у моста Риальто, и называется так оттого, что здесь и в самом деле торгуют зеленью, фруктами, цветами"

"Поднявшись по многим лестницам, прошли мы по высокому мосту с перилами, что через канал, именуемый rio di palazzo, дворцовым, соединяет тюрьмы с дворцом дожей"