В армии резко увеличилось количество ВИЧ-инфицированных. Корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА первой из журналистов побывала в военном госпитале, специализирующемся на диагностике ВИЧ-инфекции. За последний год больных в нем стало вдвое больше.
Госпиталь в Подольске вам покажут сразу: во-первых, это едва ли не единственный крупный работодатель в городе, во-вторых, сюда приезжает много иногородних, в том числе и гражданских, для диагностики и лечения. Военные врачи по-прежнему пользуются доброй славой, а медицинские услуги здесь сравнительно дешевые. Но в отделении для ВИЧ-инфицированных лежат только военнослужащие.
Отделение размещено в отдельном здании, в стороне от основного госпитального комплекса, за кирпичным забором. В сравнительно небольшом доме лежат 22 пациента. Длинный коридор с закрытыми дверями по обе стороны, на стенах плакаты, рассказывающие — уже слишком поздно — о том, что такое синдром иммунодефицита и как им не заразиться. В палатах вижу только стриженые затылки тех, кто прячет от меня, боясь фотообъектива, лица. "Они знают, что корреспондент приехал, вот и притихли,— объясняет начальник отделения Анатолий Чабаненков.— Уже предупредили меня, что с журналистами разговаривать не будут".
Начальник отделения рассказал, что среди зараженных процент получивших ВИЧ в армии невысок: 85% инфицированы еще до призыва. Диагностика очень дорогая, поэтому при военкоматах проверяют только тех, кто входит в группу риска. А многие пациенты отделения к группам риска не относятся. Здесь есть наркоманы, но больше совершенно нормальных парней, которые вообще не знают, как они заразились. Потом уже вспоминают, что кто-то когда-то пробовал наркотики, причем один-два раза. Многие до сих пор не знают, что в самом героине могут находиться эритроциты больного: торговцы иногда добавляют в наркотик свою кровь, чтобы лучше сохранялся.
Один из пациентов отделения, юноша из вполне благополучной семьи, учился в военном летном училище. На одной вечеринке друзья уговорили его попробовать наркотик. Попробовал и забыл. А потом в училище проводили традиционный день донора, и в крови у курсанта обнаружили антитела, свидетельствующие о наличии вируса иммунодефицита. Поскольку всегда возможна ошибка, парня отправили в Подольск, где после двухнедельного обследования врачи поставили диагноз — ВИЧ.
Еще два года назад инфицированных в армии было не более 0,05%, а сегодня — около 5%. Причина не только "неуставные отношения", которые в армии, безусловно, есть, но и самое обычное несоблюдение санитарных правил. "Я в армии прослужил пару месяцев, может, кого-то и заразил,— говорит Игорь, один из обитателей отделения.— Некоторые ребята бритвенным станком моим пользовались, у кого своего не было. Я-то не знал, что больной".
В прошлом году через инфекционное отделение госпиталя прошли 200 военнослужащих, зараженных ВИЧ. А за полгода нынешнего уже выявлено более 260 инфицированных. Врачи уверены, что эта цифра — лишь вершина айсберга, ведь сюда попадают только те, кого выявляют в донорские дни, проводящиеся нечасто и не везде, или люди, попавшие в другие госпитали с другими заболеваниями и сдавшие анализы крови. "Отношение количества наших, 'вычисленных' больных к тем, кто служит в армии, ни о чем не подозревая, примерно 1 к 10",— говорит заместитель начальника госпиталя Богдан Лазанко.
В подольском госпитале устанавливают не только наличие ВИЧ-инфекции и стадию заболевания, но и составляют прогноз развития болезни. И решают, может ли ВИЧ-инфицированный продолжать службу в армии. Разумеется, это касается только офицерского состава. По закону призывники и те, кто уже проходит срочную службу, зараженные ВИЧ, комиссуются. А к офицерскому составу — подход индивидуальный. Если, скажем, офицеру осталось до пенсии год или два и он на хорошем счету, имеет право дослужить в своей части. Он дает подписку о том, что не заразит кого-либо, о его заболевании сообщают командиру части и начмеду, которые обязаны хранить это в тайне: разглашение таких сведений уголовно наказуемо.
В госпитале есть необходимые препараты и современное оборудование, позволяющее со стопроцентной точностью диагностировать СПИД. В отделении возможно даже проводить курс комбинированной противовирусной терапии тех, у кого синдром иммунодефицита уже проявляется в острой форме. Месячный курс лечения обходится в $1,5 тыс.
Дальнейшая судьба здешних пациентов трагична, но не всегда безысходна. Например, 25-летний Паша, имеющий жену и маленького сына, смотрит в будущее почти спокойно. Близкие еще не знают о его болезни. От армии парень долго уклонялся, пока однажды не попал в руки милиционеров, которые и отправили его на призывной участок. После "учебки" попал в часть, как раз к дню донора. И сразу — в подольский госпиталь. Вспомнил, что когда-то друзья предложили ему попробовать героин. Компания была солидная, шприцы у всех свои. Но, видимо, сам наркотик был заражен... Узнав о своей болезни, Паша сначала, естественно, испытал шок. Но постепенно выработал отношение к случившемуся и план на будущее: "Врач сказал, что если не пить, не курить, ну, правильный образ жизни вести, то болезнь может вообще не проявиться. С ВИЧ сейчас долго живут. Вот я и буду просто жить, работать пойду".