В заголовке не метафора, а имя. Иветта — так девочку назвали родители. Ну, а зовут, конечно, Веточкой. Ей полтора года, но выглядит годовалой. Это потому, что Веточка больна: у нее анемия Даймонда-Блекфена. Редкая болезнь, в Европе регистрируется у шести новорожденных из миллиона. В костном мозге Веточки нет клеток, которые вырабатывают эритроциты. Веточку можно спасти, только пересадив ей чужой здоровый костный мозг. Когда он приживется и заработает, Веточка начнет расти и станет Иветтой.
Окраина Луги, райцентра в Ленинградской области. Совершенно сельская улица, из труб в ясное морозное небо уходят дымы. Сугробы в человеческий рост, надо оставить машину на обочине и идти по узкой тропинке. Дом деревянный, двухэтажный, с несколькими крылечками, родом из первой трети прошлого века. Дом — не дом, барак — не барак.
Вхожу в тесную, жарко натопленную квартиру и останавливаюсь как вкопанный: ко мне идет, радостно улыбаясь, самая настоящая живая кукла с огромными глазами, длиннющими ресницами, бабочкой-заколкой в волосах. Оказывается, кукла говорящая, она говорит: "Здравствуйте". А когда протягиваю подарок, говорит: "Спасибо". Разве могут такие крошечные люди так четко и так осмысленно говорить? Трогаю за локоть: настоящая ли? А она в ответ кокетничает, улыбается и стреляет черными глазами.
Долго не могу начать расспросы, привыкаю к тому, что вижу. А вижу я самую настоящую нужду.
Вход с улицы прямо в маленькую кухоньку, печка раскалилась и трещит дровами. Две маленькие комнаты. Все буднично и скудно, и только эта радостная девочка-кукла как праздничное пятно. Да еще за окном красиво: зима.
Дочка и родилась маленькой, меньше двух килограммов, но Вера, ее мама, вслед за врачами думала, что так и должно быть, ведь появилась она на свет раньше срока. Но на третьем месяце жизни Веточка вдруг стала желто-зеленой. Поликлиника, анализ крови, гемоглобин чуть не в десять раз ниже нормы, диагноза нет; городская детская больница, переливания крови, диагноза нет; областная детская, переливания, диагноза нет; направление в Петербург, в Институт им. Горбачевой, и, наконец, диагноз.
И как раз в это время... Не знаю, как об этом писать, но вот все же решился, потому что и это тоже — жизнь. Как раз в те дни Антон, муж Веры и папа Веточки, поехал в Петербург, и больше они его пока что не видели. Там была какая-то драка, в кафе, что ли. Антон часто пишет. Он винится, он переживает, он любит дочку, но помочь пока может только молитвами в храме при колонии.
Вера работала оформителем в рекламной фирме. Специальности у нее не было, говорит, повезло, что в фирме научили работать на компьютере. Но только научилась, как ушла в декрет, получала по три тысячи в месяц, а теперь, когда Веточке исполнилось полтора года, декретные кончились. Остались "детские", то есть пособие на ребенка; наше государство, решающее демографические проблемы страны, отваливает в месяц целых 400 рублей. Верина мама, бабушка Веточки, конечно, помогает, они и живут вместе, бабушка работает курьером в поликлинике и получает 5000 рублей. Брат без постоянной работы.
Про деньги тоже обычно не пишу так конкретно. Говорят, неприлично чужие считать, так ведь тут и считать-то нечего.
Считать приходится другое: сколько стоят дрова, одежда, еда — а питание для такого ребенка нужно не какое попало. Сколько стоят поездки в Петербург каждые две-три недели на переливания крови, ведь иной раз просто на билет не хватает.
Поставили Веточке диагноз, объяснили Вере что к чему, и она как тогда похолодела, так и до сих пор не может отогреться. Чтобы Веточка жила, ей нужно пересадить костный мозг. Эту процедуру государство оплачивает. Процедуру. Но не поиск совместимого донора. А это дело стоит таких денег, какие Вере и ее маме во снах не виделись. И еще, чтоб донорский костный мозг прижился и чтоб от смертельно опасных осложнений девочку уберечь, нужны лекарства, которые тоже бюджетом не предусмотрены. На миллион рублей.
Миллион, думает Вера. Тысяча тысяч. Это только на лекарства.
Веточка без устали топает и топает по дому, то мою фотокамеру изучает, то инспектирует, как мама в печку дрова подкладывает. Мама и бабушка объясняют: девочка адаптировалась к низкому гемоглобину, хорошо говорит, много чего умеет, даже косички пытается заплетать. Подвижная, некапризная, доброжелательная. Только маленькая. И потому все ее умения на посторонний взгляд, такой как у меня, диковинны.
У Веточки мамины большие черные глаза. Вера сама-то выглядит девчонкой, решившей поиграть с младшей сестрой. Только в глазах ее отчаяние. Она не сдается, она за дочку готова в огонь и в воду, но где тот огонь и где та вода? Продать нечего. Заработать негде.
Вера верит. Она верит, что совсем скоро вернется Антон, и жизнь будет налаживаться. Вот только Веточку надо спасти. А как? Добрые люди там, в институте, подсказали, дали адреса и телефоны, и вот Вера села за стол и пишет: "В Российский фонд помощи..."