"Сергей словно специально создан для скоростной стрельбы. У него потрясающе развита реакция, а она в этом виде спорта — главное качество". Эти слова руководителя российской сборной Евгения Поликанина относились к пистолетчику Сергею Алифиренко, который вчера выиграл для России очередное "золото" Олимпиады. Спортсмену, уникальному уже хотя бы потому, что в Сиднее исполнилось ровно 30 лет с тех пор, как он начал заниматься стрельбой. И эта дата почти совпала с первой его крупной победой, сразу олимпийской. С СЕРГЕЕМ АЛИФИРЕНКО встретился корреспондент Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ.
— После каждой серии выстрелов создавалось такое впечатление, что вы не попадаете не то что в "десятку" — в "восьмерку", настолько расстроенным вы выглядели. А ведь стреляли-то на самом деле здорово. Вы что, не видели, какие результаты показывает соперник?
— Почему? Видел, передо мной же пять мониторов стоит. Просто у меня манера такая: как бы хорошо ни шла стрельба, я обязательно по ходу выступления разговариваю сам с собой, "завожу" себя. Поэтому и кажется, что нервничаю, недоволен.
— А на самом деле чувствовали себя уверенно?
— Как никогда! Настрой был отличный. Забыл даже о больной руке: на днях натер на ладони мозоль и из-за нее не смог хорошо отстреляться на предварительном этапе. Врачи натерли ее какими-то мазями, но это мало помогло.
— Все считали, что в скоростной стрельбе из пистолета победа практически гарантирована немцу Ральфу Шуманну — ведь на протяжении последних нескольких лет он был непобедим. Однако на Олимпиаде он провалился...
— Знаете, я еще в мае на турнире в Милане почувствовал, что с ним может случиться что-то подобное. Я проиграл в Италии Шуманну, который набрал там фантастическую сумму — 597 очков. И сказал тогда тренерам: "По-моему, он слишком рано вышел на пик формы". Как видите, угадал: на Олимпиаде Шуманн сломался.
— А вы как-то специально готовились психологически к своему выступлению?
— Ну а как же! Аутотренингом занимался. Перед сном я каждый раз прокручиваю в голове завтрашнюю стрельбу. И если она у меня в голове идет, то, как правило, и на следующий день в тире все бывает нормально.
— После того как все закончилось, вы поцеловали свой пистолет...
— В Милане он меня здорово подвел, дважды ломался магазин. И теперь я молил Бога об одном: только бы оружие не подвело. Поэтому, когда все прошло нормально, не мог не поблагодарить его.
— Пистолет, кстати, зарубежный?
— Нет, отечественный, в Туле для меня сделали. Уже года четыре из него стреляю.
— Совсем Шуманна не боялись?
— Боялся?.. У меня в тире висит плакат. И на нем изображены Шуманн и еще один великий стрелок — Роберто ди Донна. Да-да, немец для меня — это кумир. Когда-то давно я поставил перед собой цель догнать и перегнать его. Это была своего рода идея фикс. На любых соревнованиях я сражался именно с Шуманном, не обращая внимания на остальных. И все никак не мог обойти его. Был в шаге от этого на чемпионате Европы 1997 года — не хватило двух десятых очка. Проиграл ему дважды в нынешнем сезоне — в Милане и на предолимпийском турнире в Сиднее в апреле. Я не могу сказать, что боялся его здесь, это неточное слово. Но когда Шуманн в квалификации отстрелял слабо, признаюсь, мне сразу стало дышаться свободнее.
— Вы зарабатываете на жизнь спортом?
— Вообще-то я военнослужащий. Живу на зарплату. Вот, говорят, когда я уехал в Сидней, мне подполковника присвоили.
— В жизни вам огнестрельное оружие применять приходилось?
— (Смеется.) Если бы приходилось, я бы не перед вами с медалью стоял, а за решеткой сидел.
— В родном Майкопе такому известному спортсмену, рискну предположить, создали все условия для подготовки.
— Вы так думали? Знаете, как я называю тир, в котором тренируюсь? "Графские развалины". Это постройка 50-х годов, ни разу не видевшая капремонта. Да что там говорить, если в нашем майкопском тире нет нормальных разворачивающихся мишеней, какие необходимы для скоростной стрельбы! Вместо них — примитивные картонки.
— Не секрет, что зарплата, пусть и подполковника, невелика, да и стрельбой много не заработаешь. Если откровенно, у вас никогда не возникало мысли: может, зря я этим занялся?
— Трудно ответить на этот вопрос... Если и возникала, то тут же и пропадала. Потому что стрельба мне нравится. Нравится бороться — нет, не с соперниками, а с самим собой. От этой борьбы я получаю такое удовольствие, которое точно больше не получу ни от чего в жизни. Хотя, правда, когда-то я довольно серьезно занимался боксом и временами думал, что зря оставил его. Но и там ведь хорошо зарабатывать можно, лишь добиваясь исключительных результатов. А кто знает, добился бы я их или нет.
— К слову, о любимой стрельбе. Если мне не изменяет память, однажды вы все же ушли из нее?
— (Улыбается.) Было дело, в 1986 году. Я никак не мог добиться какого-нибудь более или менее крупного успеха и решил: хватит. Перешел на тренерскую работу.
— А почему спустя несколько лет вернулись?
— Союз распался, и в моем виде не осталось сильных спортсменов. Я посчитал, что обязан помочь сборной. Очень хотел выступить на Олимпиаде в Атланте, но, к сожалению, не попал в состав. Теперь вижу, что действительно не зря возвращался.
— Не исключено, что после того, как вы выиграли в Сиднее, вам будет полегче: к олимпийскому чемпиону проявят интерес спонсоры, тир наконец отремонтируют...
— Не верю я, если честно, во все это. Думаю, придется по-прежнему полагаться на самого себя.