Побывав в штаб-квартире НАТО, спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова пришла к выводу, что проблема взаимного недоверия между НАТО и Россией нерешаема.
Военная база НАТО в бельгийском городе Монс. Аккуратные домики, детский сад и школа, бассейн, магазины, спортивная площадка. Это город в городе. Здесь свой почтовый индекс и свои названия улиц. Здесь можно жить, вообще не выходя за границы базы. На военной базе царит мир. Здесь дети играют в футбол на проезжей части, а офицер, проезжающий на машине, не орет на них, а терпеливо дожидается, пока они соизволят его пропустить. Здесь в школе учатся вместе сербы и албанцы. И все они говорят по-английски и по-французски.
Поездка на эту базу входит в наш пресс-тур в штаб-квартиру НАТО. Это часть общественной дипломатии альянса. НАТО платит за перелет и проживание в гостинице, выделяет автобус, курсирующий между гостиницей и штаб-квартирой. Но никто не требует от журналистов не только написания "правильных" статей, но и вообще каких-либо публикаций. "Нам важно, чтобы в России поняли, что НАТО вам не враг",— говорят здесь.
Русскому человеку, а значит, и мне тоже, трудно поверить в такую бескорыстность. Это неверие — часть нашей ментальности. Помню, как долго я пытала грузинского министра образования, почему американские учителя едут в Грузию бесплатно учить детей английскому языку. "В чем их выгода?" — спрашивала я, и министр говорил, что советские люди всегда и во всем ищут выгоду. И что учителя едут в Грузию, потому что волонтерство — это общемировая практика.
Вот так же и с поездкой в Брюссель. Когда наши журналисты едут в штаб-квартиру, они думают, что их там будут "обрабатывать". И шутят, что готовы к отражению идеологической атаки. Или делают вид, что шутят. Мы всегда начеку.
Ну как, например, можно поверить в искренность ответа польского офицера с этой базы в Монсе? Мы спросили его, почему Польша недовольна своим участием в операции в Афганистане, а он сказал: "Военные ориентируются на решения политиков, а политики — на мнение общественности. В 2001 году в Польше 69% граждан поддерживали войсковую операцию в Афганистане. А сейчас их только 17%".
Но мы-то в России знаем, что общественное мнение ни на что не влияет! Вот российскому полковнику, одному из помощников военного представителя РФ в НАТО, можно верить: его никто специально к нашей встрече не готовил. На все вопросы полковник отвечал: "Это к полпреду Рогозину", "Это не мой вопрос, это к принимающей стороне". Его, правда, и к работе в НАТО не очень готовили: полковник не говорит по-английски. Для упрощения диалога с военными представителями других стран альянс предоставил ему помощника — американского пехотинца, говорящего по-русски. Когда полковник "динамит" наши вопросы, пехотинец волнуется. И начинает что-то нам рассказывать. Американец не хочет, чтобы мы подумали, что с нами не желают общаться. Но, нам, конечно же, понятно, что его тактичность — это тоже часть натовской пропаганды.
Влияния "обработки", похоже, опасался и постпред РФ в НАТО Дмитрий Рогозин, отказавшийся прийти на встречу с нами в штаб-квартиру. Но во время перерыва в коридоре к нам подошла милая девушка и в лучших конспирологических традициях сообщила, что Рогозин отказался не от встречи с нами, а от встречи в штаб-квартире и приглашает нас к себе на виллу. Провожаемые недоуменными взглядами натовцев, мы отправились на сепаратную встречу, на которой наша советская идентичность не могла подвергнуться испытанию, ведь Рогозин говорил то же самое, что мы и сами знали: НАТО, конечно же, хочет угрожать России своими ракетами.
"В отношениях России и НАТО кризис доверия,— говорит мне один из натовских чиновников за чашкой кофе.— Россия живет стереотипами холодной войны. Почему Англия, островное государство, не беспокоится, что у ее соседей, Франции и Германии, ядерное оружие? Потому что в Англии знают — это демократические государства. И Англия им доверяет. Главная проблема России — недоверие". "А если вы на нас нападете? — строго возражаю я.— Хорошо говорить о доверии и настраивать на нас ракеты!" Чиновник смеется: "Зачем нам завоевывать Россию? Мы с Афганистаном не можем справиться. Задача НАТО — обеспечивать безопасность стран--членов альянса. Если со стороны России нет угрозы одной из этих стран, то зачем нам на вас нападать?" Я не отступаю: "А если такая угроза появится?" "Вот от этого мы и хотим застраховаться",— говорит натовец. И я понимаю, что он имеет в виду: после ввода российских войск в Грузию в НАТО всерьез поняли, что с Россией шутки плохи.
Я предлагаю ему сказать прямо, что все разговоры о доверии и сближении бессмысленны до тех пор, пока у руля в России находятся люди, живущие советскими стереотипами, совки, проще говоря. Дипломат улыбается и молчит. Но, уходя из зала, подходит ко мне и пожимает руку. И я понимаю, что все попытки сближения действительно бесполезны, потому что в НАТО не научились честно и прямо говорить о России, обозначая существующие проблемы, в том числе ментальные.
В Москву я вернулась с твердой уверенностью: все разговоры про доверие — отвлекающий маневр. Проблема не в том, что у нас, русских, нет доверия к Западу. У нас его действительно нет. Проблема в том, что и у Запада нет доверия к нам. Вероятно, заслуженно.