Венецианский кинофестиваль раздал призы (см. вчерашний Ъ). Практически никто не сомневался в том, кто станет обладателем Кубка Вольпи — венецианского приза за лучшую мужскую роль. Это 31-летний Хавьер Бардем (известный также по французскому варианту своего имени — Ксавье Бардем), сыгравший в фильме режиссера Джулиана Шнабеля "Пока не наступит ночь" кубинского писателя-гомосексуалиста Рейнальдо Аренаса. Вырвавшись с Острова свободы, он умер в Нью-Йорке. Корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ взял интервью у ХАВЬЕРА БАРДЕМА.
— Вы сыграли известного человека, который еще недавно был жив. Старались ли вы найти сходство — внешнее и внутреннее?
— Говорят, я действительно похож на Рейнальдо Аренаса, и у него, и у меня внешность боксера. Но этого было недостаточно. Я поехал в Гавану, встретил близких ему людей. Прочитал сценарий и книгу, написанную самим Рейнальдо.
— Знали ли вы раньше Джулиана Шнабеля?
— Я не слишком большой знаток живописи и толком не знал его, хотя работы Шнабеля развешаны по всем музеям современного искусства. При его положении и деньгах он спокойно мог бы обойтись без кинематографа. Но ему было важно обратиться к большему числу людей. Я посмотрел его первую картину "Басквиат" о негритянском художнике из круга Энди Уорхола. Когда возник замысел фильма об Аренасе, я понял, что после семнадцати ролей в кино мечтаю сыграть именно эту.
— Почему именно?
— Когда людей преследуют и фактически убивают за то, что они гомосексуальны, это не может не волновать нормального человека независимо от его половой идентификации. Это не фильм о политическом режиме Кубы. Это мог быть фильм и о Югославии, или России, или Испании. Наезды на свободу происходят везде. Хотя бы в Ватикане. Это, конечно, мое скромное мнение, но то, что папа говорит о гомосексуалистах,— полный идиотизм.
— Неужели данная проблема актуальна и для Испании? И это после картин Альмодовара, с которым вы, кстати, дважды работали?
— До Альмодовара в Испании был Франко. Потом произошел взрыв. Но все не меняется в один день. В фильме Альмодовара "Свяжи меня" я просто мелькнул в массовке на фоне Виктории Абриль, так что это не стоит даже упоминания. Потом мы делали вместе "Живую плоть". Альмодовара все знают, он из тех, кого называют cool, но это не повод, чтобы у него сниматься. А вот недавно я сыграл у другого режиссера в фильме "Вторая кожа". У моего героя, врача, вспыхивает роман с женатым человеком. После мадридской премьеры картины многие люди, даже из художественной элиты, выступили по телевидению и признались в том, что прежде долго скрывали.
— Вы сами происходите из элитарной актерской семьи. Когда-то в России был чрезвычайно известен режиссер Хуан Антонио Бардем.
— Это мой дядя, брат матери. И моя мать, и отец — актеры, очень левые. Дядя — режиссер, коммунист, обожает Россию и Кубу. Он еще не видел "Пока не наступит ночь", но надеюсь, фильм ему понравится, потому что он умный человек. В картине показано, что такое "истинный коммунизм" на Кубе. Там хотели уничтожить различия между людьми, построить всех в один ряд. Но это и фильм против власти доллара. В нем показано, что даже в свободном Нью-Йорке гомосексуалисты фактически жили в гетто.
— А актеры — они тоже заключены в своеобразное гетто популярности.
— Еще десять лет назад после съемок на меня напала группа хулиганов со словами "Это ты парень с телевидения?". И избила. Тогда пришлось заняться боксом. Иногда, когда выхожу из дому куда-то выпить с друзьями, чувствую во взглядах неприязнь. Насилие в нашем мире иррационально, оно не имеет конкретных причин.
— И все же вы любите свою профессию.
— Потому что она не только приносит деньги, возможность купить дом и широко жить, но прежде всего доставляет удовольствие.
— Вы второй после Антонио Бандераса испанский актер, делающий международную карьеру. Трудно переходить с родного языка на английский?
— Конечно, надо хорошо знать язык, чтобы чувствовать себя свободным и все держать под контролем. Но, в принципе, для актера это нормальная профессиональная проблема. Когда мне пришлось играть Аренаса, я тоже должен был перестроить свой испанский язык на кубинский вариант — более мягкий, более чувствительный. Что касается международной карьеры, игра стоит свеч, если ты получаешь полноценные роли, а не bad guys в фильмах о Джеймсе Бонде. Только что я снялся у Джона Малковича, который дебютировал в роли режиссера. Вот это — то, за что я люблю актерство больше всего на свете.
— Не хочется залезть в шкуру режиссера, как тот же Бандерас?
— Не хочется. Предпочитаю быть как можно более смиренным. Как говорил Марлон Брандо, когда играл Цезаря: я хочу исчезнуть. Ибо текст Шекспира и масштаб роли таковы, что актеру уже как бы делать нечего.