Год назад в результате взрыва дома 19 на улице Гурьянова погибли 109 человек. Пострадали около 500. Им очень быстро помогли с квартирами, дали денег — так, чтобы хватило на новую мебель. И до сих пор выжившие в том аду спят в этих новых квартирах на новых кроватях при включенном свете.
Галина Александровна Глебова с дочкой Женей жила в четвертом подъезде дома #19 по улице Гурьянова, на втором этаже. Как они остались живы — загадка. Их квартира была прямо над складом, в котором была оставлена взрывчатка. Так ведь они даже даже этого чудовищного взрыва не услышали. Они спали. Две стены сложились над ними, и они оказались как будто в палатке, на которую рухнул весь подъезд. Раздавило их собаку, коккера Эдвина, который спал на кухне. А кот выжил, он и разбудил Женю своим сумасшедшим визгом. Женя открыла глаза и сначала спросонья ничего не увидела — было очень темно. На лицо сыпалась то ли штукатурка, то ли пепел. Женя очень испугалась. Она и до сих пор, вот уже целый год, плохо засыпает.
Женя растормошила маму, и они без лишних слов стали выбираться из дома. Им опять повезло, прямо под окнами была искореженная крыша склада, они и спустились по ней на землю. И Галина Александровна, и Женя сильно порезали ноги, потому что, конечно, всюду было битое стекло, а выбирались они босиком. А Галина Александровна еще нашла на голове шишку — сразу после взрыва на нее что-то, видимо, упало. Но она все равно не проснулась.
Кроме них, из двух рухнувших подъездов каким-то чудом вылезли еще пять человек, тоже с самых нижних этажей. Правда, им не так повезло, у них не было крыши, по которой можно было спуститься, они прыгали прямо на асфальт и ломали ноги.
Довольно быстро приехал сын Галины Александровны и увез их к знакомым. Сам он в ту ночь был, как и многие из этого дома, на даче.
Уже на следующий день их вызвали в милицию и записали все сведения о них. Сказали, что это нужно для помощи, которая обязательно придет.
Глебовы, конечно, рассчитывали на эту помощь, потому что у них не осталось вообще ничего. Но не предполагали, что уже через день они получат смотровой ордер на квартиру в Марьине. Такие же ордера и так же быстро получили и остальные пострадавшие из других, не взорванных, подъездов, ведь уже ясно было, что весь дом снесут. Квартира им сразу понравилась, прежде всего потому, что была трехкомнатной: на Гурьянова, 19 был прописан сын Галины Александровны и только родившийся внук. А ведь до этого жили в двухкомнатной. Довольно скоро подошли и деньги, которые им обещал Лужков, по 75 тыс. рублей на человека. Все они ушли на мебель.
Такие большие, по их представлениям, деньги получили только они и еще те пятеро из их подъезда. Остальным, не взорванным, но пострадавшим, дали по 25 тыс. рублей, потому что было решено, что мебель им покупать не надо. На самом деле почти ни у кого эта мебель не сохранилась, ведь у всех в доме вылетели стекла — из окон, из гарнитуров, сервантов — и посекли дерево. Так что люди тоже покупали себе новое, но уже за свои деньги. Впрочем, счастье, что живы остались.
А вот соседка Галины Александровны с шестого этажа, например, так и не нашла своего зятя, сколько ни ходила по руинам после спасателей, так и записали его в без вести пропавшие. А дочку она похоронила, ее нашли почти сразу.
И другие их соседи тоже погибли. Хозяйка соседней по этажу квартиры, Жанна, работала в телекомпании "ТВ Центр". Муж ее замечательный ремонт сделал в квартире, Галина Александровна не уставала ставить его в пример своему сыну. Сама Жанна замечательно шила. Они вообще-то всегда в выходные на дачу уезжали, она не знает, почему на этот раз остались.
После взрыва с работы Галина Александровна уволилась. Последние годы она работала сварщицей на АЗЛК, зарплату не платили уже несколько месяцев, да еще постоянно сокращали людей. А она месяц после взрыва на работу не выходила, ей был положен отпуск. После отпуска вернулась и сразу подала заявление. Во-первых, жить стала на две остановки метро дальше от завода, а во-вторых, на бирже труда, где с тех пор числится, хоть пособие и небольшое, но получает она его регулярно, а на заводе так и не платят, люди за май еще своих денег не получили. "Конечно,— говорит Галина Александровна,— у Лужкова и без АЗЛК хлопот хватает, я все понимаю, а все-таки обидно..."
В соседнем доме живут еще три семьи пострадавших. Остальные сейчас и в Бутове, и в Митине. Ведь все довольно быстро получили квартиры, все сейчас устроились, никто не жалуется.
Галина Александровна иногда встречает в метро бывших соседей.
"Останавливаемся,— рассказывает,— разговариваем... Но я их, по правде говоря, сперва не сразу даже узнаю. Что-то с ними произошло за этот год. Не то чтобы просто постарели... Хотя постарели очень. Но еще и лица не те. Совсем не те у них лица. Ведь не все, как мы, спали, когда дом взорвался. Вот в тот момент, мне кажется, что-то с ними со всеми и произошло. В нашем подъезде на четвертом этаже семья не уехала на дачу. Сразу после взрыва муж подбежал к окну, чтобы посмотреть, что случилось, а жена и дети остались посреди другой комнаты. Тут плита под ними обрушилась, они упали, сверху на них еще одна плита... все погибли. Понимаете? Он как будто бомбежку, войну пережил. А мы-то спали... Другие наши соседи, Наташа и ее муж, тоже погибли, а их маленький остался жив, сейчас во второй класс пойдет. От него бабушка с дедушкой долго скрывали, что случилось, и только недавно, совсем перед школой, он им сам все рассказал. Да еще в таких подробностях, о которых они и не подозревали. Оказывается, все помнил и хранил в себе. Представляете, что в этой детской душе творилось весь этот год?"
В Новый год уцелевшие дети и их родители встретились на новогодней елке, мэрия прислала всем бесплатные приглашения. Они долго разговаривали. Обсуждали, в общем, одну тему. На месте двух снесенных домов теперь строят четыре новых. Два уже готовы, им присваивают те же адреса — Гурьянова, 17 и 19.
— Трудно им там будет жить,— вздыхает Галина Александровна,— сами понимаете.
Сама она там жить больше не хочет. Ее устраивает нынешняя жизнь. Внуку уже год, она с ним все время и проводит. И вообще, я рассказал счастливую историю про семью Глебовых. Никто не погиб, кроме собаки. Еще кот сошел с ума. Была квартира двухкомнатная, а стала трехкомнатная.
Таких хороших историй больше не было в этом доме.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ