Имена арестованных 20 января 2011 года мафиози ничего не говорили журналистам. После громких процессов 1980-1990 годов к руководству пятью ведущими мафиозными кланами пришли люди, старавшиеся не слишком светиться. Зато внимание журналистов привлекли прозвища арестованных боссов мафии.
Некоторые из прозвищ оказались настолько оскорбительными, что журналисты до сих пор гадают, отваживался ли кто-нибудь так называть их обладателей в лицо.
Одним из самых высокопоставленных мафиози, арестованных в ходе крупнейшей в американской истории операции, стал 83-летний Луиджи Маноккио, по прозвищу Деткотрах, бывший глава преступного клана Патриарка, базировавшегося в штате Род-Айленд. Такое прозвище он получил за свое пристрастие к худым и обязательно молодо выглядевшим девушкам. Деткотрах некоторое время назад отошел от управления кланом и жил во Флориде, в городе Форт-Лодердейл, где и был арестован. Кроме Деткотраха среди арестованных 20 января числятся Винни Автомойка, Карамелька-младший, Тони Бубличек, Бенджамин Кастелаццо, у которого сразу два прозвища — Челюсти и Клык, а также Джонни Пицца, Толстячок, Бобби Очкарик, Джованни Вела по прозвищу Мышка.
Американские мафиози всегда имели прозвища. Аль Капоне, говорят, гордился своим — Шрам — и сам придумал прозвище своему преемнику, Тони Аккардо. Увидев, как Тони с одного раза раскроил череп своему противнику бейсбольной битой, он произнес: "Да ты просто Джо Разрушитель какой-то". Это прозвище Аккардо предпочитал другому, данному ему подчиненными,— Большой Тунец.
Разумеется, не всем нравились их прозвища. Один из отцов-основателей американской La Cosa Nostra, Бенджамин Зигель убивал тех, кто обращался к нему по прозвищу Бешеный.
Впрочем, убивая тех, кто называл их не так, как им нравилось, мафиози тем не менее не пытались изменить свои прозвища. "Мафия — это своего рода братство. Ты в нем живешь, растешь, за это время с тобой что-то происходит, случаются какие-то события, и вот у тебя уже есть какое-то прозвище. Оно остается с тобой до конца жизни и даже если оно тебе не нравится, ты миришься с ним, ведь именно оно делает тебя своим в этом клубе",— объясняет Крис Кикот, историк и сотрудник музея мафии в Лас-Вегасе.