Промозглой октябрьской ночью 1961 года шестерка солдат полка кремлевской охраны подтащила к свежевырытой на Красной площади яме новенький гроб, мгновенно опустила его в могилу и стремительно закопала. Группа товарищей в ратиновых пальто тщательно осмотрела их работу и осталась довольна. А утром следующего дня главный идеолог КПСС Михаил Суслов гнусаво сообщил делегатам XXII съезда, что величайший тиран XX века Иосиф Сталин волею партии вышвырнут из Мавзолея и никогда больше не осквернит своим присутствием вечный покой великого Ленина. Среди тех, кто восторженно аплодировал радостному известию, был человек, который вскоре занял пост председателя КГБ,— Владимир Семичастный. О том, как происходил вынос тела, он рассказал специальному корреспонденту "Ъ" Валерию Дранникову.
— Вам надо понять, чем был для Никиты Хрущева 61-й год. Только что в космос слетали Юрий Гагарин и Герман Титов; целина дает чертову кучу хлеба, которого, правда, через два года не станет; Москва вовсю строит пятиэтажки, а бородатый Фидель строит на Кубе социализм. В аппарате ЦК много месяцев готовится новая Программа партии, по которой через 20 лет в стране наступит коммунизм. И Хрущев искренне в это верит. Он на пике карьеры, он в эйфории, он счастлив. И лишь одно гнетет его постоянно — как окончательно похоронить Сталина? Ибо он его ненавидел. Я-то поначалу думал, что за развенчанием культа личности лежала политика. Но потом начал в этом сомневаться. В ненависти Хрущева к Сталину было что-то параноидальное. Всякий раз на торжественных приемах в присутствии послов, начиная говорить о мире во всем мире, он обязательно возвращался к Сталину. И с гневом рассказывал, как на даче вождя генералы жарили ему шашлыки, как заставлял он членов Политбюро плясать вприсядку, а его, Никиту, петь украинские песни.
Я уже тогда думал, что в такой ненависти должно быть что-то очень личное, а много лет спустя мне рассказали историю, которая, если она правдива, многое объясняет. Будто бы во время войны сын Хрущева Леонид не погиб в воздушном бою, как было объявлено официально, а был сбит, попал в плен и там, в плену, не очень хорошо себя вел. И будто бы его из плена выкрали партизаны, судили и жестоко покарали. И Хрущев якобы узнал об этом суде, пришел к Сталину и умолял спасти сына. А тот только и сказал: "С предателями у нас разговор короткий".
Если бы эту легенду я услышал, когда был председателем КГБ, поверьте мне, мы бы сейчас знали правду. А так, поди теперь проверь. Но еще раз повторю, Хрущев Сталина ненавидел и страстно хотел раз и навсегда вытравить его имя из истории. И XXII съезд по его замыслу — это последний гвоздь в гроб Иосифа Виссарионовича.
— Но ведь прошло всего восемь лет со дня смерти "отца народов". Еще были живы миллионы людей, с его именем победившие в войне. Хрущев не боялся, что его не так поймут?
— Да нет. Во-первых, XX съезд поверг страну в шок. Люди узнали страшную правду. А во-вторых, в России так быстро забывают вчерашних кумиров! И аналитики КГБ сообщали наверх, что тревожиться нечего.
Если я не ошибаюсь, XX съезд партии был самым долгим в ее истории — с 17 по 31 октября. Первая неделя — принятие новой Программы ускоренного построения коммунизма, а вторая — окончательное развенчание культа личности. На Президиуме ЦК, прообразе нынешней администрации президента, вопрос о выносе тела Сталина из Мавзолея был уже решен. Оставалось его озвучить. Хрущев на сей раз почти не выступал, а режиссировал из-за кулис. И первым с трибуны съезда — под наши бурные аплодисменты — предложил это сделать секретарь Ленинградского обкома Спиридонов. Естественно, что его московский коллега Егорычев немедленно поддержал товарища. Но самое сильное впечатление на делегатов произвело выступление одной женщины — украинского секретаря. Убей Бог, не помню сейчас ее фамилии, хотя должен бы. Ведь она была ярая сторонница Хрущева и на октябрьском пленуме 63-го, когда мы его отправляли в отставку, пыталась сколотить группу поддержки. Так вот, закончила она свою пламенную речь словами: "Немедленно вышвырнуть Сталина из Мавзолея! Я спать не могу, когда думаю, что тиран лежит рядом с великим Лениным".
И съезд немедленно принял решение о перезахоронении Сталина. В комиссию вошли, по-моему, первые секретари ЦК Украины, Грузии, секретарь московского горкома и председатель КГБ. Возглавил ее Суслов.
Чтобы все-таки не будоражить народ, о дате перезахоронения на съезде объявлять не стали. Но в ту же ночь войска оцепили Красную площадь, и где-то в два часа к Мавзолею подошла комиссия. Так как я председателем КГБ стал только после съезда, а на нем присутствовал как второй секретарь ЦК Азербайджана, то на самой процедуре не был. Но мой давний друг Александр Шелепин мне вкратце потом ее описал.
Так вот, подошла комиссия к Мавзолею не в полном составе. Поздно вечером грузинский руководитель Мжеванадзе позвонил Суслову и умирающим голосом сказал: "Извините, дорогой, но совсем болен. Руки-ноги поднять не могу. Температура очень большая. Хотел бы, но не приеду". Большим хитрецом был Мжеванадзе, не хотел возвращаться в Грузию могильщиком Сталина. Но и там авторитет не заработал, и Хрущев ему запомнил.
В Мавзолее уже все было готово. Сняли саркофаг, переложили тело в гроб, взвалили его на солдат, и те быстро понесли его к могиле. Я спросил Шелепина: "Как ты себя в этот момент чувствовал?" "Плохо, конечно, чувствовал. Вандалом. Нехорошо покойника таскать туда-сюда. Но партия так решила, надо выполнять". Солдаты быстро набросали землю, притоптали ее и отправились спать. Вся процедура заняла не больше 40 минут.
Наутро Суслов вышел на трибуну и объявил делегатам, что решения съезда претворены в жизнь. Хрущев сиял. А в перерыве, конечно, многие из нас пошли к Кремлевской стене. На могиле уже лежала гранитная плита с выбитыми словами: "И. В. Сталин". А вот с бюстом валандались очень долго. Никак не могли выяснить, кто должен принимать решение — Президиум ЦК или московский горком. Наконец Президиум принял решение поручить московскому горкому принять решение. Куда тому деваться? И через два года на могиле появился бюст Сталина.
— Владимир Ефимович, вот вы сами говорите: перезахоронили вождя — и ни один лист не дрогнул. Так, может быть, и соседа его по Мавзолею так же, в могилу, по-человечески?
— Не трогайте Ленина! Не вы его туда клали, не вам и вынимать. А уж тем более не нынешней власти. Сталина в Мавзолей положили коммунисты, они и приняли решение о перезахоронении. Это нормально. А кто сегодня кричит о Ленине? Деды и прадеды порешили — Ильичу лежать в Мавзолее! Так что же, правнукам переиначивать? Может, и меня тоже немного коробит, что на Красной площади некрополь. Помню, хоронили космонавта Комарова, и мне Косыгин тогда сказал: "Конечно, как-то не по-людски, что кладбище на Красной площади. Родственники не могут всякий день придти, да и посидеть у могилы негде. Но уж так сложилось, пусть так и будет".
Патриарху не понравилось, что мертвые лежат там, где устраивают рок-концерты. Я только не понял, что ему не понравилось: то, что некрополь на Красной площади, или то, что на ней орут рок-группы и фиглярничают циркачи. По-моему, только первое.
...Зима 62-го была студеная и снежная. На отремонтированной трибуне Мавзолея снова, как и до 53-го года, скорбно чернели большие мраморные буквы: Л Е Н И Н. Но когда фронтон трибуны покрывал иней, в местах залатанного гранита четко проступали другие: Л Е Н И Н — С Т А Л И Н.