В воскресенье миллионы людей вдруг оказались перед погасшими экранами (см. стр. 1 и 3). Такого не было за всю историю телевидения. Впрочем, некоторые довольно быстро нашли телевидению замену (см. стр. 7).
Ну и как вам без телевизора?
Зураб Соткилава, народный артист СССР, солист Большого театра:
— Я как будто лишился второго "я". Ну привык я смотреть по вечерам спорт и последние известия. С другой стороны, может, и полезно на время выключить этот экран, может, теперь я и на стадион схожу, в театр — все-таки давно там не был. И еще радует то, что москвичи хоть немного отдохнут от рекламы.
Александра Буратаева, депутат Госдумы, бывшая ведущая новостей канала ОРТ:
— Люди почему-то ассоциируют меня с Останкинской башней, поэтому в воскресенье названивали знакомые и рассказывали о пожаре. И я восприняла его как личную трагедию. Телебашня для меня — как родная сестра. После эфира и ночью и днем я выходила на улицу и разговаривала с ней. Я говорила о своих чувствах, о том, какая она красивая. И я считаю, башню надо обязательно восстановить. Она — символ Москвы и российского телевидения. И надеюсь, теперь-то власти поймут, что на телевидение нельзя жалеть денег. Ну как может быть такое, что у государства даже нет альтернативной системы трансляции?
Владимир Лысенко, депутат Госдумы:
— После того как прервали трансляцию "Формулы-1", я сел писать книгу. Правда, через каждые полчаса подходил к окну, чтобы посмотреть, дошел ли огонь до "Седьмого неба". Жаль, что так случилось, хотя без телевидения жить — это благо. И я уверен, что за это время мы станем чище и духовнее. Заодно и рождаемость увеличим. А новости я буду черпать из газет. В них вообще гораздо больше информации.
Борис Федоров, член советов директоров РАО ЕЭС, "Газпрома" и Сбербанка России:
— О пожаре я узнал в аэропорту. А дома у меня "тарелка" "НТВ-плюс". Правда, уже позвонили родственники и сказали, что, если это затянется, они приедут к нам пожить. Но я думаю, Кремль любой ценой восстановит возможность влиять на мозги — либо запустят спутник, либо используют возможности военных. Хотя народу было бы полезно отключиться от ТВ и посмотреть на своих детей, жен, мужей. Может, тогда свои мысли появятся, а не то, что вкладывает в их головы власть. А сама башня мне не нужна — никакой это не великий памятник культуры.
Валентин Толкачев, глава администрации г. Фрязино:
— Без новостей совсем плохо. Все-таки основным источником информации для меня было телевидение, и заменить телевизор довольно трудно. В воскресенье я смотрел ТНТ, а на 41-м канале транслировалось наше муниципальное телевидение. Правда, его программа была сделана заранее. Поэтому вчера я попросил руководителя нашего канала выяснить возможность ретрансляции новостных программ центрального телевидения.
Михаил Шмаков, председатель Федерации независимых профсоюзов России:
— Я был на даче и еще в 18 часов смотрел НТВ. А в Москве переключился на "НТВ-плюс", так как ТНТ без конца исчезало. Примерно в два часа ночи по "НТВ-плюс" стали транслировать ОРТ и РТР. Но ведь не у всех москвичей есть "тарелки", и я даже не представляю, что будет делать народ по вечерам без телевизора. А башню надо обязательно восстановить. Без нее Москва оскудеет.
Анатолий Трушкин, писатель-сатирик:
— За событиями я в воскресенье не следил и крайне удивился, когда включил телевизор, а там одна рябь. Первая мысль: Лужков победил. Но где "Лебединое озеро"? Я к соседу, а у него то же самое. Ну, думаем, мало американцам лодки — так они еще и спутник сбили! Потом мы решили, что Чубайс отключил "Останкино" за неуплату. А когда узнали о пожаре, я махнул рукой и сел перечитывать Достоевского. И вообще, я не сильно сожалею, что остался без этого бесовского изобретения. Буду больше гулять и думать о вечном.
Павел Рожков, председатель Госкомспорта России:
— Телевизор мне вообще-то не нужен, я его почти не смотрю. А вот пожар меня потряс. Мы столько сил потратили, чтобы организовать показ Олимпийских игр, и на тебе. А дочь теперь разорится на видеокассетах.
Виктор Илюхин, лидер движения "В поддержку армии":
— В голову лезли всякие мысли, хотя об аварии я узнал из телевизора, когда прервали трансляцию автогонок. Когда все каналы вырубились, я сидел и думал: кому это выгодно? Тем более что август для России — роковой месяц: взрывы, путчи, катастрофы. А Кремлю этот пожар ой как некстати — кто знает, на что способен народ после всех трагедий, да еще и не отвлекаемый телевизором?
Геннадий Вдовин, гендиректор музея-усадьбы "Останкино":
— Мне не до телевизора. Я гулял с ребенком, когда услышал про пожар. Отвез ребенка домой и помчался на работу. Теперь боюсь, что башня может упасть в нашу сторону. Но руками я ее удержать не смогу, поэтому смиряюсь с судьбой. Мы пережили 93-й год, переживем и 2000-й. А в ближайшие дни буду больше внимания уделять жене и детям.
Олег Морозов, лидер парламентской группы "Российские регионы":
— Недостатка в информации я не испытывал: смотрел то, что показывали. В конце концов, это ЧП. А тем, кому хочется обвинить в этом президента, я напомню, что когда монтировалась Останкинская башня, Путину было 15 лет.
Денис Евстигнеев, оператор, режиссер:
— У меня "тарелка" "НТВ-плюс", и теперь у меня не дом, а клуб друзей: все приходят посмотреть телевизор. Увы, но за последний месяц было столько ужасных новостей, столько людей погибло, что сам пожар воспринимаешь уже как обычную аварию. Главное, чтобы было поменьше жертв.
Когда монтировалась Останкинская башня, Путину было 15 лет
Наконец-то мы хоть немного отдохнем от рекламы
Телебашня для меня — как родная сестра; после эфира я выходила на улицу и разговаривала с ней