Мало крови

11-летнего Диму Рябова спасет чужой костный мозг

Дима вышел из палаты — худоба, бледность, толстые очки, не по-детски серьезный взгляд. Еще и поздороваться не успели, как в голове у меня уже крутилось слово: анемичный. Только потом вспомнил диагноз. Еще бы не анемичный, у Димы не просто анемия (это греческое слово переводится так: мало крови). Все гораздо хуже — апластическая анемия Фанкони, заболевание, при котором костный мозг не вырабатывает нужное количество клеток крови. Хоть болезнь и врожденная, но определить ее с самого рождения нельзя. А когда можно, то для многих уже и поздно.

Собрался было ехать к Рябовым в поселок Мга, но позвонила Димина мама Ольга и сказала, что ему стало плохо, он упал в обморок, и они уже в Петербурге, в Институте им. Р. М. Горбачевой. Здесь и встретились.

Мга, Мга мгущая — пробую на языке название их поселка в Ленинградской области. Ольга говорит: это, мол, инициалы Марии Григорьевны Апраксиной, у которой там было имение. По-моему, это просто легенда. А Дима добавляет:

— Еще у нас расшифровывают так: могила гитлеровской армии.

Ну да, была вроде даже мгинская операция, кажется, в 1943-м. Вдруг серьезное Димино лицо становится веселым и хитрым, за толстыми стеклами очков пляшут чертики:

— А есть еще такая расшифровка: маленький городок алкоголиков.

Мы громко смеемся, даже из других палат выглядывают и, глядя на нас, тоже начинают улыбаться. И это очень хорошо, потому что в клинике, где лечат рак крови, смех и улыбки большая редкость.

Потом Ольга, понизив голос, рассказывает, как Димка в годовалом возрасте уже почти спас свою старшую сестру, у которой был точно такой же диагноз. Маленький брат оказался для нее стопроцентно совместимым донором, ей пересадили его тогда еще здоровый костный мозг. Но это было давно, и медицина, говорит Ольга, была еще не та, что нынче, вот девочку и не удалось спасти от осложнений. А сейчас, говорит Ольга, ведь совсем уже другая медицина, сейчас ведь уже совсем другие лекарства, и теперь, говорит Ольга, требовательно глядя на меня, шансов ведь больше, намного больше, гораздо больше! Ведь, правда?

Я, конечно, соглашаюсь и чуть-чуть не произношу банальность, что надежда, мол, вообще умирает последней. Умолкаю на полуслове, вспомнив, что Димину сестру звали именно Надей, Надеждой, а она-то как раз умерла.

Нам надо фотографироваться, и я хочу увести Диму в другой конец коридора. А вести боюсь, так он слаб, дойдет ли? Я беру бесхозное кресло на колесах и говорю Диме: "Пойдем кататься!"

Что можно сказать больному 11-летнему мальчику, если внешнему его виду ну никак нельзя сделать комплимент, но тебе все равно хочется его похвалить и так вот поддержать?

— Дима, знаешь,— говорю,— ты выглядишь очень умным человеком!

— Да,— отвечает Дима, принимая мою похвалу как само собой разумеющееся,— я знаю.

Тут он выдерживает паузу и добавляет:

— Это из-за очков.

И мы опять нарушаем тишину коридора хохотом.

— Он и правда умница,— говорит мне потом Ольга,— знаете, такой пролетарий умственного труда. Много читает, от компьютера не оторвать, учится на одни пятерки и совершенно без всякого напряга. Они с папой обожают всякие логические задачки, головоломки и шахматы.

— Такой маленький взрослый?

— Да ну,— машет рукой Ольга,— то взрослый, а то ребенок ребенком, может часами играть со Степаном, это у нас кота так зовут.

Дима поминутно промокает нос платком, платок весь в крови. Для другого бы мелочь, а у него сейчас кровь такая, что и не остановить. То есть не самой крови-то мало, а нужных клеточек. Стоит поднять камеру, как прячет платок и задирает голову вверх. Не хочет, чтобы на снимках осталась его слабость. Да куда ж ее девать.

Мы говорим с ним о книгах и фильмах. Мы вспоминаем Гарри Поттера, куда ж без него, тоже, кстати, очкарика. Я спрашиваю:

— Вот что бы ты сделал, будь у тебя волшебная палочка?

Дима удивляется:

— Как-то я даже не думал об этом.

— Ну, а мечтать-то любишь?

— Иногда,— он смотрит, кажется, оценивая, можно ли мне доверять.

— Наверное, когда ложишься спать, а не спится?

— Да! — изумляется Дима.— А как вы...

Как-как, просто до сих пор свое детство помню.

— О чем мечтаешь?

Дима больше не смотрит в мою сторону и тихо говорит:

— В последнее время — чтоб выздороветь.

И опять подносит платок к лицу.

У Димы снова есть сестренка, младшая, ее зовут Полина, она в первом классе. Но она донором для Димы быть никак не может. Так что надежда теперь только на здорового чужого человека, искать которого надо по всему миру, в международном регистре.

И еще надежда на нас с вами, дорогие читатели. Рябовым этот международный поиск не по карману.

Виктор Костюковский

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...