Фестивальная раздробленность

Уходящий 2010-й ознаменовался громким скандалом: впервые с 1968 года под угрозой срыва оказался Каннский фестиваль. Виновник скандала, фильм "Вне закона", напомнил о предыдущих кинокартинах, посвященных застарелому французско-алжирскому конфликту, и снова поставил вопрос, актуальный и для России: могут ли военные быть одновременно героями и палачами?

МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ

В 1968-м Каннский фестиваль прервали "революционеры" — режиссеры, солидарные с мятежными парижскими студентами. В мае 2010 года крупнейший кинофорум мира проклинали самые консервативные силы Франции. 21 мая, в день премьеры фильма француза алжирского происхождения Рашида Бушареба "Вне закона", посвященного войне Алжира за независимость от Франции (1954-1962), Дворец фестивалей был оцеплен усиленными отрядами жандармерии за 500 метров. Режиссер говорил впоследствии: его самого охраняли так усердно, что он усомнился, стоит ли вообще снимать кино, если, сняв его, чувствуешь себя как в тюрьме. Но все обошлось: по данным полиции, лишь 1200 человек мирно протестовали против премьеры.

Протесты — в меньшем масштабе — повторились в сентябре, когда фильм вышел в прокат. В Сан-Рафаэле задержали 68-летнего пенсионера: он позвонил в газету от лица "группы "Карл Молот"" с угрозой взорвать кинозал. Пенсионер пенсионером, но полиция насторожилась. Эта группа совершила за 1973-1991 годы около 20 покушений, убила известного политика Жана де Брольи, готовившего мир с Алжиром. На Францию упала тень 1960-х, когда подпольная организация фанатиков "французского Алжира" ОАС взрывала залы, где демонстрировались "антифранцузские" фильмы, покушалась на Жан-Поля Сартра и Андре Мальро.

Впрочем, и протесты этого года, сколько бы людей в них ни участвовало, весьма значительны, ведь страсти разгорелись вокруг событий 65-летней давности. И ладно бы, если бы эти страсти вызвал политический фильм-манифест. Так ведь нет, "Вне закона" выдержан в эстетике ретро-нуара: кабачки и подпольные боксерские залы на площади Пигаль, мрачные усачи в "борсалино" с автоматами наперевес, белокурая секс-бомба, помогающая алжирскому подполью. Зрелище, генетически близкое "Однажды в Америке", но никак не "Броненосцу "Потемкин"".

Правда, кино играет особую роль во всем, что относится к алжирской войне. Проиграв войну на поле боя, повстанцы выиграли войну образов: им удалось создать — благодаря перешедшим на их сторону французским режиссерам во главе с Рене Вотье — свой яркий имидж в глазах мирового сообщества. В рядах же французской армии пропагандой занимались десятки известных в будущем режиссеров, включая Клода Лелюша. Алжирскому подполью во Франции помогали десятки кинематографистов, в доме Марины Влади, например, хранилось оружие. Победивший в Венеции (1966) великий фильм Джилло Понтекорво "Битва за Алжир" был запрещен во Франции до начала 1970-х.

Хотя, с другой стороны, победа в Канне в1975 году алжирской эпопеи Мохамеда Лахдара-Хамины "Хроника огненных лет" никаких страстей не вызвала. Да и французское кино, очнувшись от амнезии, за последние годы создало ряд беспощадных фильмов о жестокостях, творившихся Францией в Алжире: "Предательство" (2006) Филиппа Фокона, "Господин полковник" (2006) Лорана Эрбье, "Близкий враг" (2007) Флорана Эмилио Сири. И тут — такой казус с Бушаребом.

Четыре года назад его "Туземцы", первый фильм об участии в освобождении Европы от нацизма сотен тысяч североафриканцев, были удостоены в Канне приза за лучший актерский ансамбль. "Вне закона" — продолжение "Туземцев" с тем же звездным составом, включая Рошди Зема. Пролог датирован 1930 годом: французы изгоняют семью героев-братьев с их земли. Но основное действие относится к 1945-1962 годам, то есть к предыстории войны и самой войне. Самый большой протест вызвали шесть минут, посвященные событиям 8 мая 1945 года в алжирском Сетифе.

День победы для Европы — день траура для Алжира. Демонстрациями в честь капитуляции Германии "туземцы" воспользовались, чтобы потребовать независимости: в конце концов, считали они, участие в войне дает им право на самоопределение. Жандарм застрелил юношу, размахивавшего запрещенным алжирским флагом. Алжирцы бросились громить европейцев, убили около ста человек. Ответ был асимметричен и ужасен: две недели армия и авиация, колонисты, жандармы зачищали мусульманские кварталы и селения, вырезав не менее 10-15 тыс. человек.

Легко представить себе скорбь и гнев солдат, которые, вернувшись с фронта, увидели пепелища и рвы с телами своих родителей. 1945 год определил жестокость унесшей не менее 500 тыс. жизней войны за независимость, причем жестокость взаимную. Братья из фильма Бушареба участвовали в этой войне, будучи на особом, "внутреннем" фронте. Подполье Фронта национального освобождения (ФНО) было очень активно во Франции: и городская герилья против сил порядка, и внутренние разборки с конкурентами.

Атаки на фильм начал задолго до премьеры депутат-голлист Лионель Лука, прозванный газетой Liberation бульдозером. Бывший регбист, сын румынского нациста, водрузивший на своем доме флаг Тибета, за независимость которого он борется, это он пробивал в парламенте поправку к закону, подчеркивающую "позитивную роль французского присутствия в Африке". 28 апреля в правой газете Minute он выступил с сенсационным заявлением. Раздобыв сценарий, он еще в сентябре 2009 года отдал его на экспертизу в Историческую службу армии. Эксперты выявили "многочисленные фактические ошибки и анахронизмы". При внимательном чтении заключения оказалось, что ошибки не многочисленны, отнюдь не драматичны, но в пылу скандала на это не обратили внимания. Например, на экране колонисты стреляли из окон по алжирцам уже 8 мая 1945 года. Министерство обороны поправило: стрельба по всем, кто не успел спрятаться, приобрела массовый масштаб лишь 9 мая.

Первым поддержал Луку, естественно, Ле Пен: "Фильм во славу головорезов ФНО", "перманентное оскорбление французской армии, наших павших", "интеллектуальный и культурный мазохизм". Одна из главных претензий: Франция финансировала антифранцузский фильм.

Специальный антифестивальный комитет "За историческую правду — Канны-2010" объединил сторонников ФНО и правых голлистов. Примкнули общественные объединения "черноногих" — североафриканских европейцев, бежавших на негостеприимную родину после завершения войны, и "харки" — алжирских мусульман, сражавшихся в рядах французской армии и, в значительной своей части, вырезанных в 1962 году.

На демонстрации в Канне они скандировали: "ФНО — убийцы". Показывали фотографии трупов алжирских французов с перерезанными горлами. Очень пожилая женщина показывала фотографию своего юного брата, похищенного алжирцами в 1962-м. Вместе с ним пропали еще два ее брата, но от них не осталось даже фотографий. Их скорбь нельзя не понять и не разделить, даже сочувствуя алжирцам. И лейтмотивом всех общественных обсуждений фильма было: война не закончилась и закончится не скоро. В современных условиях противники фильма ретроспективно причисляют ФНО к террористам-джихадистам, хотя входили в него самые разные силы, доминировали скорее социалистические тенденции, а современные джихадисты ведут в Алжире войну как раз против наследников ФНО.

Казалось бы, что нам до этих страстей? Но очень многие детали навевают чисто российские ассоциации. Начиная с того, что историческая комиссия министерства обороны сыграла роль, аналогичную роли российской комиссии по борьбе с "фальсификациями" истории. Для Франции это беспрецедентно.

Вызывает дежавю и то, что Алжир официально не считался французской колонией. Это был "субъект федерации" — три французских департамента, что не отменяло ни реального колониального статуса алжирцев, ни памяти о кровавом завоевании в XIX веке, отнявшем не менее времени и жизней, чем покорение Россией Кавказа. Война велась Францией под лозунгом "Алжир — это Франция". Называть войну войной во Франции было официально запрещено до 1999 года — только "событиями", только "операцией по наведению порядка". Война поставила для французов вопрос, актуальный и для России: может ли быть военный одновременно героем и палачом?

Этот вопрос, вновь заданный в связи с Алжиром и с кино, привел ко второму за 2010 год расколу. 18 июня, в день 70-й годовщины призыва де Голля по лондонскому радио к сопротивлению нацистам, умер 94-летний Марсель Бижар. Самый орденоносный генерал Франции. Со свойственным ему лаконизмом он когда-то заявил: "Я больше не принимаю медали, они свисают у меня до ботинок". Самый киногеничный офицер Франции: еще не став генералом, он послужил прототипом для нескольких киногероев. Первым прославил его Голливуд в фильме Дэвида Батлера "Прыжок в ад" (1955). И справедливо прославил: молодой офицер с тремя товарищами прыгнул с парашютом в агонизирующую, окруженную вьетнамскими коммунистами крепость Дьен-Бьен-Фу и придал новый импульс отчаянному сопротивлению.

Это был не первый его подвиг. За сорок лет службы (1936-1976) он был пять раз ранен. В 1940-1941 годах трижды бежал из нацистского лагеря, чтобы присоединиться к де Голлю,— а впереди был еще и вьетнамский лагерь. В 1944 году был сброшен на парашюте во Францию, командовал партизанским отрядом, состоявшим в основном из испанцев-коммунистов, скрывавших от командира, дабы не ранить его имперскость, партийную принадлежность. Поклялся освободить родной город Туль и действительно въехал в него на машине немецкого коменданта. Что сталось с комендантом, история умалчивает.

В фильме Марка Робсона "Потерянный отряд" (1966) Бижара — под именем полковника Распеги — сыграл сам Энтони Куин. В его исполнении Бижар был мощным, корявым баском, потомственным крестьянином и контрабандистом, сделавшим карьеру вопреки презрению военной аристократии к "быдлу". Это тоже правда: Бижар Сен-Сиров не оканчивал и был символом новой, демократической армии. Куин подарил ему свое фото с подписью: "Вы это пережили, а я просто сыграл".

"Отряд" тоже начинался с боев за Дьен-Бьен-Фу, затем действие переносилось в Алжир. Но Алжир стал роковым для имиджа генерала. Полковник Матье, прототипом которого был генерал в "Битве за Алжир", уже не так однозначен, как Распеги: пусть и без садистского энтузиазма, но пытает алжирских подпольщиков.

Все знали, кто такие отчаянные "парни Бижара". Но в Алжире все узнали, кто такие "креветки Бижара". Так называли пленных партизан, которых после диких пыток сбрасывали в море с вертолетов. Это было ноу-хау полковника Бижара во время "Битвы за Алжир" — разгрома на протяжении 1957 года городской герильи в городе Алжир.

Поэтому и посмертные оценки Бижара разнились кардинально. Хотя не обошлось без киноассоциаций. Правая Figaro назвала его чем-то средним между Габеном и Вентурой. Левой Liberation он напомнил героев Джона Уэйна.

Президент Саркози назвал его величайшим солдатом, харизматическим вождем, чья карьера "останется образцом для Республики". Министр юстиции Аллио-Мари — "глубоко привлекательным персонажем". Анри Гено, советник Саркози, отметил: "В Алжире он выполнил свою миссию с великим умом и великой человечностью". Figaro щеголяла метафорами: "Смерть центуриона", "солдат II года, ставший маршалом Империи", "любитель парадов на манер римских триумфов", "полубог".

Так же безапелляционны были иные оценки. "Для нас имя Бижара — синоним смерти и пыток",— написала Луизетт Игилариз. Европейку, воевавшую на стороне алжирцев, тяжело раненную при задержании, в 1957 году три месяца пытали и насиловали парашютисты Бижара. Он отрицал это до последнего, хотя давал понять, что пытки — необходимое зло, если речь идет о том, чтобы предотвратить террористическое покушение.

Это тоже актуально в эпоху войн на Северном Кавказе и в Ираке. Бижар считал алжирский опыт "контрреволюционной войны" бесценным. Он написал 16 книг с характерными заглавиями: "Мне больно за мою Францию", "Франция, пробудись!", "Прощай, моя Франция". "Мой последний раунд", книга 2009 года, в которой Бижар выступает против "исламских мятежников", была названа им последним булыжником в болото. Ему нравился Обама: "Он красивый и черный". Он гордился, что в Афганистане НАТО использует его методику, но жалел, что у них "недостаточно людей, чтобы зачистить всю страну".

Ни смерть генерала, ни то, что фильм Бушареба вышел на экраны, не означает, что алжирская война — как война образов — закончилась. Так, после долгого перерыва вернулся на экран Жан-Луи Трентиньян, служивший в Алжире. Вернулся, чтобы сыграть офицера, передающего алжирский опыт южноамериканским карателям. Один из прототипов, конечно же, Бижар.