Фестивальная раздробленность

Уходящий 2010-й ознаменовался громким скандалом: впервые с 1968 года под угрозой срыва оказался Каннский фестиваль. Виновник скандала, фильм "Вне закона", напомнил о предыдущих кинокартинах, посвященных застарелому французско-алжирскому конфликту, и снова поставил вопрос, актуальный и для России: могут ли военные быть одновременно героями и палачами?

МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ

В 1968-м Каннский фестиваль прервали "революционеры" — режиссеры, солидарные с мятежными парижскими студентами. В мае 2010 года крупнейший кинофорум мира проклинали самые консервативные силы Франции. 21 мая, в день премьеры фильма француза алжирского происхождения Рашида Бушареба "Вне закона", посвященного войне Алжира за независимость от Франции (1954-1962), Дворец фестивалей был оцеплен усиленными отрядами жандармерии за 500 метров. Режиссер говорил впоследствии: его самого охраняли так усердно, что он усомнился, стоит ли вообще снимать кино, если, сняв его, чувствуешь себя как в тюрьме. Но все обошлось: по данным полиции, лишь 1200 человек мирно протестовали против премьеры.

Протесты — в меньшем масштабе — повторились в сентябре, когда фильм вышел в прокат. В Сан-Рафаэле задержали 68-летнего пенсионера: он позвонил в газету от лица "группы "Карл Молот"" с угрозой взорвать кинозал. Пенсионер пенсионером, но полиция насторожилась. Эта группа совершила за 1973-1991 годы около 20 покушений, убила известного политика Жана де Брольи, готовившего мир с Алжиром. На Францию упала тень 1960-х, когда подпольная организация фанатиков "французского Алжира" ОАС взрывала залы, где демонстрировались "антифранцузские" фильмы, покушалась на Жан-Поля Сартра и Андре Мальро.

Впрочем, и протесты этого года, сколько бы людей в них ни участвовало, весьма значительны, ведь страсти разгорелись вокруг событий 65-летней давности. И ладно бы, если бы эти страсти вызвал политический фильм-манифест. Так ведь нет, "Вне закона" выдержан в эстетике ретро-нуара: кабачки и подпольные боксерские залы на площади Пигаль, мрачные усачи в "борсалино" с автоматами наперевес, белокурая секс-бомба, помогающая алжирскому подполью. Зрелище, генетически близкое "Однажды в Америке", но никак не "Броненосцу "Потемкин"".

«Вне закона» Рашида Бушареба, выдержанный в неспешной стилистике ретро-нуара, пришлось посмотреть даже исторической комиссии министерства обороны

Правда, кино играет особую роль во всем, что относится к алжирской войне. Проиграв войну на поле боя, повстанцы выиграли войну образов: им удалось создать — благодаря перешедшим на их сторону французским режиссерам во главе с Рене Вотье — свой яркий имидж в глазах мирового сообщества. В рядах же французской армии пропагандой занимались десятки известных в будущем режиссеров, включая Клода Лелюша. Алжирскому подполью во Франции помогали десятки кинематографистов, в доме Марины Влади, например, хранилось оружие. Победивший в Венеции (1966) великий фильм Джилло Понтекорво "Битва за Алжир" был запрещен во Франции до начала 1970-х.

Хотя, с другой стороны, победа в Канне в1975 году алжирской эпопеи Мохамеда Лахдара-Хамины "Хроника огненных лет" никаких страстей не вызвала. Да и французское кино, очнувшись от амнезии, за последние годы создало ряд беспощадных фильмов о жестокостях, творившихся Францией в Алжире: "Предательство" (2006) Филиппа Фокона, "Господин полковник" (2006) Лорана Эрбье, "Близкий враг" (2007) Флорана Эмилио Сири. И тут — такой казус с Бушаребом.

Четыре года назад его "Туземцы", первый фильм об участии в освобождении Европы от нацизма сотен тысяч североафриканцев, были удостоены в Канне приза за лучший актерский ансамбль. "Вне закона" — продолжение "Туземцев" с тем же звездным составом, включая Рошди Зема. Пролог датирован 1930 годом: французы изгоняют семью героев-братьев с их земли. Но основное действие относится к 1945-1962 годам, то есть к предыстории войны и самой войне. Самый большой протест вызвали шесть минут, посвященные событиям 8 мая 1945 года в алжирском Сетифе.

День победы для Европы — день траура для Алжира. Демонстрациями в честь капитуляции Германии "туземцы" воспользовались, чтобы потребовать независимости: в конце концов, считали они, участие в войне дает им право на самоопределение. Жандарм застрелил юношу, размахивавшего запрещенным алжирским флагом. Алжирцы бросились громить европейцев, убили около ста человек. Ответ был асимметричен и ужасен: две недели армия и авиация, колонисты, жандармы зачищали мусульманские кварталы и селения, вырезав не менее 10-15 тыс. человек.

Легко представить себе скорбь и гнев солдат, которые, вернувшись с фронта, увидели пепелища и рвы с телами своих родителей. 1945 год определил жестокость унесшей не менее 500 тыс. жизней войны за независимость, причем жестокость взаимную. Братья из фильма Бушареба участвовали в этой войне, будучи на особом, "внутреннем" фронте. Подполье Фронта национального освобождения (ФНО) было очень активно во Франции: и городская герилья против сил порядка, и внутренние разборки с конкурентами.

«Вне закона» Рашида Бушареба, выдержанный в неспешной стилистике ретро-нуара, пришлось посмотреть даже исторической комиссии министерства обороны

Атаки на фильм начал задолго до премьеры депутат-голлист Лионель Лука, прозванный газетой Liberation бульдозером. Бывший регбист, сын румынского нациста, водрузивший на своем доме флаг Тибета, за независимость которого он борется, это он пробивал в парламенте поправку к закону, подчеркивающую "позитивную роль французского присутствия в Африке". 28 апреля в правой газете Minute он выступил с сенсационным заявлением. Раздобыв сценарий, он еще в сентябре 2009 года отдал его на экспертизу в Историческую службу армии. Эксперты выявили "многочисленные фактические ошибки и анахронизмы". При внимательном чтении заключения оказалось, что ошибки не многочисленны, отнюдь не драматичны, но в пылу скандала на это не обратили внимания. Например, на экране колонисты стреляли из окон по алжирцам уже 8 мая 1945 года. Министерство обороны поправило: стрельба по всем, кто не успел спрятаться, приобрела массовый масштаб лишь 9 мая.

Первым поддержал Луку, естественно, Ле Пен: "Фильм во славу головорезов ФНО", "перманентное оскорбление французской армии, наших павших", "интеллектуальный и культурный мазохизм". Одна из главных претензий: Франция финансировала антифранцузский фильм.

Специальный антифестивальный комитет "За историческую правду — Канны-2010" объединил сторонников ФНО и правых голлистов. Примкнули общественные объединения "черноногих" — североафриканских европейцев, бежавших на негостеприимную родину после завершения войны, и "харки" — алжирских мусульман, сражавшихся в рядах французской армии и, в значительной своей части, вырезанных в 1962 году.

На демонстрации в Канне они скандировали: "ФНО — убийцы". Показывали фотографии трупов алжирских французов с перерезанными горлами. Очень пожилая женщина показывала фотографию своего юного брата, похищенного алжирцами в 1962-м. Вместе с ним пропали еще два ее брата, но от них не осталось даже фотографий. Их скорбь нельзя не понять и не разделить, даже сочувствуя алжирцам. И лейтмотивом всех общественных обсуждений фильма было: война не закончилась и закончится не скоро. В современных условиях противники фильма ретроспективно причисляют ФНО к террористам-джихадистам, хотя входили в него самые разные силы, доминировали скорее социалистические тенденции, а современные джихадисты ведут в Алжире войну как раз против наследников ФНО.

«Вне закона» Рашида Бушареба, выдержанный в неспешной стилистике ретро-нуара, пришлось посмотреть даже исторической комиссии министерства обороны

Казалось бы, что нам до этих страстей? Но очень многие детали навевают чисто российские ассоциации. Начиная с того, что историческая комиссия министерства обороны сыграла роль, аналогичную роли российской комиссии по борьбе с "фальсификациями" истории. Для Франции это беспрецедентно.

Вызывает дежавю и то, что Алжир официально не считался французской колонией. Это был "субъект федерации" — три французских департамента, что не отменяло ни реального колониального статуса алжирцев, ни памяти о кровавом завоевании в XIX веке, отнявшем не менее времени и жизней, чем покорение Россией Кавказа. Война велась Францией под лозунгом "Алжир — это Франция". Называть войну войной во Франции было официально запрещено до 1999 года — только "событиями", только "операцией по наведению порядка". Война поставила для французов вопрос, актуальный и для России: может ли быть военный одновременно героем и палачом?

Этот вопрос, вновь заданный в связи с Алжиром и с кино, привел ко второму за 2010 год расколу. 18 июня, в день 70-й годовщины призыва де Голля по лондонскому радио к сопротивлению нацистам, умер 94-летний Марсель Бижар. Самый орденоносный генерал Франции. Со свойственным ему лаконизмом он когда-то заявил: "Я больше не принимаю медали, они свисают у меня до ботинок". Самый киногеничный офицер Франции: еще не став генералом, он послужил прототипом для нескольких киногероев. Первым прославил его Голливуд в фильме Дэвида Батлера "Прыжок в ад" (1955). И справедливо прославил: молодой офицер с тремя товарищами прыгнул с парашютом в агонизирующую, окруженную вьетнамскими коммунистами крепость Дьен-Бьен-Фу и придал новый импульс отчаянному сопротивлению.

«Вне закона» Рашида Бушареба, выдержанный в неспешной стилистике ретро-нуара, пришлось посмотреть даже исторической комиссии министерства обороны

Это был не первый его подвиг. За сорок лет службы (1936-1976) он был пять раз ранен. В 1940-1941 годах трижды бежал из нацистского лагеря, чтобы присоединиться к де Голлю,— а впереди был еще и вьетнамский лагерь. В 1944 году был сброшен на парашюте во Францию, командовал партизанским отрядом, состоявшим в основном из испанцев-коммунистов, скрывавших от командира, дабы не ранить его имперскость, партийную принадлежность. Поклялся освободить родной город Туль и действительно въехал в него на машине немецкого коменданта. Что сталось с комендантом, история умалчивает.

В фильме Марка Робсона "Потерянный отряд" (1966) Бижара — под именем полковника Распеги — сыграл сам Энтони Куин. В его исполнении Бижар был мощным, корявым баском, потомственным крестьянином и контрабандистом, сделавшим карьеру вопреки презрению военной аристократии к "быдлу". Это тоже правда: Бижар Сен-Сиров не оканчивал и был символом новой, демократической армии. Куин подарил ему свое фото с подписью: "Вы это пережили, а я просто сыграл".

"Отряд" тоже начинался с боев за Дьен-Бьен-Фу, затем действие переносилось в Алжир. Но Алжир стал роковым для имиджа генерала. Полковник Матье, прототипом которого был генерал в "Битве за Алжир", уже не так однозначен, как Распеги: пусть и без садистского энтузиазма, но пытает алжирских подпольщиков.

Все знали, кто такие отчаянные "парни Бижара". Но в Алжире все узнали, кто такие "креветки Бижара". Так называли пленных партизан, которых после диких пыток сбрасывали в море с вертолетов. Это было ноу-хау полковника Бижара во время "Битвы за Алжир" — разгрома на протяжении 1957 года городской герильи в городе Алжир.

Поэтому и посмертные оценки Бижара разнились кардинально. Хотя не обошлось без киноассоциаций. Правая Figaro назвала его чем-то средним между Габеном и Вентурой. Левой Liberation он напомнил героев Джона Уэйна.

«Вне закона» Рашида Бушареба, выдержанный в неспешной стилистике ретро-нуара, пришлось посмотреть даже исторической комиссии министерства обороны

Президент Саркози назвал его величайшим солдатом, харизматическим вождем, чья карьера "останется образцом для Республики". Министр юстиции Аллио-Мари — "глубоко привлекательным персонажем". Анри Гено, советник Саркози, отметил: "В Алжире он выполнил свою миссию с великим умом и великой человечностью". Figaro щеголяла метафорами: "Смерть центуриона", "солдат II года, ставший маршалом Империи", "любитель парадов на манер римских триумфов", "полубог".

Так же безапелляционны были иные оценки. "Для нас имя Бижара — синоним смерти и пыток",— написала Луизетт Игилариз. Европейку, воевавшую на стороне алжирцев, тяжело раненную при задержании, в 1957 году три месяца пытали и насиловали парашютисты Бижара. Он отрицал это до последнего, хотя давал понять, что пытки — необходимое зло, если речь идет о том, чтобы предотвратить террористическое покушение.

Это тоже актуально в эпоху войн на Северном Кавказе и в Ираке. Бижар считал алжирский опыт "контрреволюционной войны" бесценным. Он написал 16 книг с характерными заглавиями: "Мне больно за мою Францию", "Франция, пробудись!", "Прощай, моя Франция". "Мой последний раунд", книга 2009 года, в которой Бижар выступает против "исламских мятежников", была названа им последним булыжником в болото. Ему нравился Обама: "Он красивый и черный". Он гордился, что в Афганистане НАТО использует его методику, но жалел, что у них "недостаточно людей, чтобы зачистить всю страну".

Ни смерть генерала, ни то, что фильм Бушареба вышел на экраны, не означает, что алжирская война — как война образов — закончилась. Так, после долгого перерыва вернулся на экран Жан-Луи Трентиньян, служивший в Алжире. Вернулся, чтобы сыграть офицера, передающего алжирский опыт южноамериканским карателям. Один из прототипов, конечно же, Бижар.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...