Концертом в Москве завершился гастрольный тур Элиса Купера Live From Brutal Planet. Шоу состояло из песен и нестрашных ужасов.
Зрелище, представленное публике в "Олимпийском", лет десять назад вызвало бы ажиотаж, который даже представить себе трудно. Тогда тяжелый рок был писком моды, каждый третий молодой человек был металлистом — носил браслет с заклепками, знал, как складывать козу, а на вопрос, чем Dio отличается от Udo, отвечал без запинки в любое время дня и ночи. Ужасы, царившие на обложках пластинок, в текстах песен и сценических шоу, вызывали восторг и поклонение. Если бы Элис Купер, который все это придумал, приехал тогда, прогрессивная молодежь встречала бы его буквально как пророка.
Мода нынче изменилась, и Элис Купер с ней ассоциироваться перестал. Но не перестал быть интересным персонажем. Он за всеми своими ужасами скрывает целую эпоху, которой он — один из немногих уцелевших персонажей. На пресс-конференции он вспоминал о своих встречах с великими: Дали ("по-моему, он вообще пришелец и уж точно не человек"), Морриссоном ("никто не шел с такой настойчивостью по дороге саморазрушения"), Ленноном ("был страшно циничным и удивительно обаятельным"), одним из своих главных кумиров — Фрэнком Заппой ("удивительно, но этот совершенно безумный музыкант никогда не употреблял наркотики"). На идиотский вопрос про отношение к своему приезду в Москву дал довольно трогательный ответ: "В начале 70-х ТАСС написал, что я никогда не буду играть в Москве. Меня тогда назвали самым ярким примером западного декаданса. Это я воспринял как комплимент и очень захотел приехать сюда. Теперь мечта сбылась, и я очень рад".
На пресс-конференции сидел вполне милый человек, который с удовольствием рассказывал про своих троих детей и жену ("есть только два человека, считающих меня красивым,— она и я сам). На концерте же Купер предстал совсем другим. Его выход объявил небольшой монстр, которого привезли на сцену в закрытом шкафчике. Монстр также сообщил о мелких проблемах (вроде грядущего апокалипсиса) и уехал. Появился — в красном плаще — сам Купер с разрисованными глазами. Как и было обещано, концерт сопровождался шоу. Купер махал мечом и сталкивал со сцены затянутую в кожу танцовщицу с хлыстом. Его за это одевали в смирительную рубашку, а потом отрубили на гильотине голову, которой долго тряс перед зрителями палач в черном колпаке. Голову подобрала медсестра в окровавленном халатике и засунула в специальный шкафчик, где уже находилось тело. Купер ожил, вышел из шкафчика в белом костюме и засунул медсестру в другой шкафчик, уходящий куда-то далеко вниз. В конце на сцене появилась парочка американских президентов с кем-то, похожим на Монику Левински. Трое изобразили оргию, а потом вместе с частью музыкантов укатили в преисподнюю. Страшно не было.
Весь этот бред сопровождал на редкость впечатляющий концерт. Элис Купер не перестал быть отличным вокалистом и великолепным шоуменом. Стилистика шоу не давала возможности традиционно ("Привьет, Моусква!") общаться с публикой, но Купер проявлял свои эмоции намеками, из которых становилось ясно, как нравится ему играть на московском крытом стадионе. Песни, даже с очень сомнительного качества звуком, звучали мощно и вполне современно, и зрители, выходя из зала, говорили друг другу: "Нет, ну какой драйв!" А сам Купер при ближайшем рассмотрении оказался не впавшим в детство пенсионером, а скорее довольно грустным шутом, который просто любит свою работу.
ЮРИЙ Ъ-ЯРОЦКИЙ