Ни одну из ролей я не сыграл просто за деньги. Если бы было наоборот, я мог бы до гробовой доски сниматься в продолжениях "Лучшего стрелка". Может быть, стремление ничего не делать ради денег было во мне заложено еще в детстве. А если уж делаешь деньги, держи язык за зубами.
Взгляните, я пришел из ниоткуда. Не знаю, кто, кроме мамы, понимает меня. После развода родителей отец отказался платить алименты. Время было суровое, я ходил в монастырскую школу, поскольку там давали бесплатно учебники. Я стриг газоны и разносил газеты. Мама работала в трех местах одновременно.
Я вырос среди женщин и доверяю им больше, чем мужчинам. Я ходил в 13 разных школ. Из-за постоянных переездов у меня почти не было друзей. Придешь в новый класс, а там уже все прошли — и про существительное, и про глагол. И вот они зубрят дальше, а я все сижу и соображаю, что за штука этот глагол. В школах, куда я ходил, сочувствие было не в моде. Я был очень раним и постоянно строил вокруг себя защитную стену. Тогда я думал, что, возможно, я ненормальный.
Мой отец не видел ни одного моего фильма. Он умер от рака в 1984 году. Когда умирает первый из твоих близких, тебе приходит в голову мысль, что и ты когда-нибудь умрешь. Я стал взрослее и спокойнее.
История моей жизни — это бег вдогонку. Ясно, что это трудно, но если сравнивать с другими странами, то у нас есть такая штука, как американская мечта. Я в нее верю. Каждое утро я встаю, смотрюсь в зеркало и фиксирую улыбку. Вечером, перед тем как идти спать, я проверяю, на месте ли она.