В воскресенье в Дагестане прошли парламентские выборы и референдум по вопросу о введении в республике президентского поста. Этот референдум — очередная попытка чеченской оппозиции завоевать Дагестан.
Логика чеченских полевых командиров проста. Объединение с Дагестаном позволит Чечне прорвать "православную блокаду" мятежной республики со стороны России и Грузии и "сомкнуть фронт" со странами мусульманского полумесяца через Азербайджан и Каспийское море. Исторический прецедент есть: в прошлом веке Чечня и Дагестан входили в единое государство — имамат Шамиля, почти четверть века воевавшего с царской армией.
Тяга Грозного на восток имеет и вполне меркантильное объяснение. На долю Дагестана приходится две трети российского шельфа Каспия. Доступ к нему делает чеченский нефтекомплекс достаточно автономным, чтобы дезинтегрировать Чечню из российского экономического пространства, и достаточно привлекательным для западных инвесторов, чтобы пробить бреши в дипломатической блокаде.
Огнем и мечом
Первая попытка "воссоединения" с Дагестаном была предпринята еще в годы чеченской войны. Главная цель рейда Салмана Радуева в Кизляр заключалась вовсе не в том, чтобы взорвать российскую военную базу. А в том, чтобы втянуть в войну соседнюю республику. Тогда это не удалось.
Весной прошлого года, в разгар подготовки аукциона "Роснефти", тогдашний премьер Чечни Шамиль Басаев подал заявку на ее приобретение. Он предложил Москве отдать Чечне эту государственную нефтяную компанию в счет возмещения военного ущерба. При этом Грозный, похоже, готов был довольствоваться не всей компанией, а ее частью — именно за "Роснефтью" закреплен дагестанский участок каспийского шельфа.
Москва заявку проигнорировала — впрочем, на другое "террорист #1" вряд ли мог рассчитывать. Тогда Басаев пошел другим путем. Возглавив вскоре Конгресс народов Ичкерии и Дагестана, он решил силой выбить из Москвы то, что она отказалась дать ему по доброй воле. В уставе конгресса прямо говорится, что его целью является объединение двух республик в одно государство.
В состав конгресса вошел и другой влиятельный чеченский полевой командир — Хаттаб. Именно под его руководством незадолго до того, в конце 1997-го, отряд чеченских и дагестанских ваххабитов (исламских фундаменталистов) совершил налет на российскую воинскую часть в городе Буйнакск. Акция провалилась: российские солдаты отбили атаку, а местные жители перекрыли границу, и только густой утренний туман позволил исламистам скрыться на территории соседней Чечни без тяжелых потерь. Сейчас на базе "миротворческой бригады" Хаттаба Басаев пытается создать Иностранный легион Чечни.
Словом и делом
В Дагестане идею объединения с Чечней поддержали проживающие здесь чеченцы-аккинцы и ваххабиты, мечтающие о провозглашении шариатской республики. Неудивительно, что главным инструментом объединения члены конгресса избрали исламскую революцию.
Попытка переворота в Дагестане не заставила себя ждать. В мае прошлого года исламисты и сторонники председателя Союза мусульман России Надира Хачилаева и его брата Магомеда Хачилаева захватили в Махачкале здание Госсовета Дагестана, вывесили над ним зеленый флаг и потребовали смены руководства республики. Мятежников поддержали несколько вооруженных общин ваххабитов.
Басаевский конгресс тут же объявил, что в случае вмешательства российских войск готов оказать "дагестанским братьям" вооруженную поддержку. Однако Хачилаевы не сумели привлечь на свою сторону лидеров других дагестанских кланов. Более того, другой влиятельнейший дагестанский лидер — мэр Махачкалы Саид Амиров засел со своими вооруженными людьми в здании напротив Госсовета и призвал махачкалинцев объединиться против "бандитов".
В итоге председатель Госсовета Магомедали Магомедов сумел убедить братьев Хачилаевых покинуть здание в обмен на их "амнистию" и отставку министра внутренних дел республики. А "миротворческая бригада" Хаттаба не рискнула вмешаться, опасаясь встретить отпор со стороны самих дагестанцев.
Конгресс выжидал, надеясь, что Москва начнет наводить порядок в Дагестане с помощью военной силы. Тут в игру могли бы вступить чеченские полевые командиры. Однако расчеты не оправдались. Министр внутренних дел России Сергей Степашин, который на примере Чечни хорошо понял, к чему может привести попытка навести в кавказской республике порядок "одним полком за два часа", запретил вводить в Дагестан воздушно-десантные войска и поддержал "амнистию" провинившихся. Более того, несмотря на давление руководства Дагестана, он отказался от репрессий против ваххабитов, провозгласивших несколько своих сел освобожденной "исламской территорией".
Ответный удар Степашин нанес лишь в сентябре, после кровавых терактов против муфтия Дагестана и мэра Махачкалы. Удар был направлен умело: сумев уйти от политики и ислама, Степашин организовал в Дагестане кампанию по борьбе с коррупцией. Москва действовала стремительно — Генпрокуратура арестовала Магомеда Хачилаева и добилась того, что Надира Хачилаева лишили депутатской неприкосновенности.
Успех Москвы имел серьезные последствия. Один из лидеров чеченской военной оппозиции Салман Радуев выступил с ультимативным требованием освободить Магомеда Хачилаева в трехдневный срок. В ответ президент республики Аслан Масхадов обратился к народу с обращением, где заявил, что братья Хачилаевы действовали исходя из собственных клановых интересов и их арест является внутренним делом России. Планы своих мятежных командиров в Дагестане Масхадов назвал "авантюрой". В ответ разъяренные чеченские генералы потребовали отставки президента. Началось внутричеченское противостояние, которое продолжается до сих пор.
А беспорядки в Дагестане тем временем пошли на убыль. Вплоть до февраля нынешнего года там не было ни одного теракта против российских войск.
Не мытьем, так катаньем
Увидев, что ни военным, ни революционным путем объединить Дагестан с Чечней не получается, сторонники воссоединения решили добиться этого с помощью выборов.
Дагестан — единственный субъект Российской Федерации, где высшее должностное лицо — председатель Госсовета — избирается не всеми гражданами, а специальной законодательной ассамблеей. Москва уже дважды пыталась привести систему управления в Дагестане к общероссийскому знаменателю. Чтобы глава республики — президент — избирался прямым всеобщим голосованием. Но оба раза на республиканских референдумах дагестанцы проголосовали против.
Инициатива проведения нынешнего, третьего по счету, референдума исходила уже не из Москвы, а от местных исламистов. В мае прошлого года этого потребовал Надир Хачилаев. А в августе, после убийства муфтия Дагестана, идею поддержал специально созванный Конгресс мусульман. После чего и был назначен новый референдум.
Сторонники "имамата Чечни и Дагестана" уверены — и не без оснований — в том, что если в Дагестане состоятся всеобщие президентские выборы, то на них победит кандидат исламистов.
В воскресенье дагестанцы должны были в очередной раз определить свое отношение к президентскому посту. Впрочем, их ответ можно было предсказать: никаких президентских выборов в республике еще долго не будет.
ШАМСУДДИН МАМАЕВ
УВИДЕВ, ЧТО НИ ВОЕННЫМ, НИ РЕВОЛЮЦИОННЫМ ПУТЕМ ОБЪЕДИНИТЬ ДАГЕСТАН С ЧЕЧНЕЙ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ, СТОРОННИКИ ВОССОЕДИНЕНИЯ РЕШИЛИ ДОБИТЬСЯ ЭТОГО С ПОМОЩЬЮ ВЫБОРОВ