По данным Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий, спрос на инновации в стране сокращается — так же, как и интерес молодежи к инновационному предпринимательству. Руководители фондов посевных инвестиций жалуются, что почти нет проектов, достойных вложения средств.
Видимость деятельности
Отношение государства к инновационной сфере напоминает поведение родителей, чересчур занятых своей карьерой. Деньгами и подарками они пытаются компенсировать недостаток внимания к детям, но этот фокус, как известно, никогда не проходит. Согласно исследованиям Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий (НАИРИТ), в первые шесть месяцев текущего года инновационная активность в нашей стране усилилась. Количество новых проектов, представленных инноваторами, увеличилось в среднем на 32%, причем информационно-телекоммуникационные разработки составляют примерно 19% от общего числа новых проектов. Но вместе с тем спрос на инновации сокращается. Если в конце 2009 года доля промышленных предприятий, внедряющих инновации, составляла 9,2%, то сегодня уже около 9,1%. Для сравнения: в Греции этот показатель составляет порядка 23%, а в Португалии — 39%. Данные же социологического опроса, проведенного НАИРИТ в июне, показали что интерес молодежи к инновационному предпринимательству снизился примерно на 9%. По словам представителей ассоциации, "рост числа проектов искусственно инициирован заказом со стороны профильных чиновников, стремящихся продемонстрировать высокую инновационную активность в стране".
Пассивная посевная
Рынок венчурного капитала в нашей стране начал формироваться четыре-пять лет назад. Тогда же появились первые сети бизнес-ангелов — СБАР, "Частный капитал" и другие. Чуть позже была образована Российская венчурная компания (РВК). До того рисковые деньги выделялись государством, но никто не называл это венчурным финансированием. Еще в 1994 году был создан Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере. Позже его прозвали фондом Бортника (Иван Бортник возглавлял эту организацию с момента основания до 2008 года). И по сей день в этот фонд отправляется 1,5% средств федерального бюджета на науку и инновации, которые вкладываются в хай-тек проекты начальных стадий. Но еще в 2006 году основатель сети бизнес-ангелов "Частный капитал" Дмитрий Княгинин сетовал на то, что чиновники даже и словосочетания "бизнес-ангел" пока не знают.
С тех пор изменилось многое: появилась масса частных венчурных фондов, причем несколько было создано при участии РВК, а в Россию пришли иностранные инвесторы. Два года назад основной проблемой рынка венчурного капитала в России считали нехватку стартапов, а в качестве причины этого аналитики называли недостаток посевных денег. Сейчас дефицита источников финансирования проектов на стадии "посева" нет. Но инвесторы подтверждают наблюдения НАИРИТ: несмотря на большое число проектов, интересных для финансирования почти нет.
Илья Пономарев, член комитета Госдумы РФ по информационной политике, информационным технологиям и связи, считает, что дело не в деньгах, а в знаниях и навыках, которые должны прийти в компании вместе с этими деньгами. "Венчурный капиталист — это не только инвестор, но еще и наставник, а на ранних стадиях — и нянька,— объясняет он.— Вот таких денег у нас по-прежнему нет, а на ранних стадиях это особо важно. Поэтому я очень надеюсь, что в рамках сколковского проекта удастся привлечь и сформировать именно такую экспертизу и именно таких инвесторов". Однако господин Пономарев все же видит небольшой прогресс. Хотя количество стартапов принципиально не меняется год от года, но есть движение в сторону повышения качества предоставляемых материалов на различных конкурсах. Одно из следствий этого: на проходящем сейчас в США глобальном конкурсе проектов MassChallenge, который поддержан РВК, в финал прошли только три страны: США, Израиль и Россия.
Микрофонд
В июле LETA Group создала собственный фонд посевных инвестиций в IT-стартапы. Компания вкладывает не только деньги, но и опыт, активно участвует в проектах. Это и есть те самые smart-инвестиции, о которых говорит Илья Пономарев. Но условия, на которых компания предоставляет финансирование, удивляют многих предпринимателей. Фонд забирает от 85 до 90% стартапа, не оставляя предпринимателю почти ничего. Валентин Крохин, вице-президент LETA Group по маркетингу, говорит: "Условия в нашем фонде стандартные, в рамках мировой практики. А принимать их или нет — дело сугубо добровольное. Есть проблема с тем, что многие разработчики просто не понимают, как работает венчурный бизнес. Для них главное — получить инвестиции и сделать так, чтобы в их "гениальный" бизнес никто не влезал, по принципу "не мешайте, гений за работой". А в нашем случае, да и во всех случаях венчурных инвестиций инвесторы входят в капитал компании и активно участвуют в управлении. Для нас это пока непривычно, отсюда и жалобы на "кабальные" условия сделки. С развитием венчурного бизнеса разработчики и у нас в стране привыкнут к необходимому ограничению их свободы. Если цель разработчика — максимально быстрое развитие бизнеса, то такие ограничения — благо".
Также господин Крохин напоминает, что фонд LETA отнюдь не является классическим венчурным фондом: "Мы интегрируем приобретаемые проекты и объединяем их под зонтичным брендом, в котором управление, маркетинг и многое другое берем на себя, так что наш вклад более чем существенный. Поэтому мы и рассчитываем иметь контроль в объектах инвестиций. Нам интересна строго определенная ниша и формат стартапа. Но, конечно, не каждый стартап нам подходит".
Валентин Крохин согласен с тем утверждением, что денег для стартапов на рынке хватает, хотя именно венчурного капитала особенно не прибавилось. При этом он уверен, что IT-рынок уже давно живет в глобальной среде и если перспективное предприятие, умеющее взаимодействовать с инвесторами, не находит денег в России, то эта задача с легкостью решается за границей. "Сегодня наиболее острая проблема российского рынка венчурных инвестиций состоит в другом. Трудно найти проекты, куда действительно можно инвестировать, а когда такой проект найден — преодолеть недоверие и уговорить владельцев взять эти инвестиции,— рассказывает господин Крохин.— Всех по-прежнему интересуют уже сложившиеся компании с хоть каким-то cash flow". Он считает, что ситуацию усугубил кризис: инвесторы стали внимательнее относиться к объектам инвестиций. Но, по его словам, кризис, возможно, и поможет переломить ситуацию: "Ведь на стагнирующем рынке только венчурные инвестиции могут приносить докризисный доход. В США именно эти предпосылки сформировали то отношение к инновациям, которое мы видим сегодня, нам этот путь еще только предстоит пройти".
С момента основания фонда LETA Group его эксперты отсмотрели около сотни проектов одиночных разработчиков и компаний. Часто соискатели финансирования приходят сами, о других проектах информацию черпают на форумах, конференциях, в СМИ. Уставный капитал фонда — 100 млн рублей, до конца года будет инвестировано 80% этой суммы. На следующий год, возможно, акционеры выделят дополнительные 100 млн рублей. Фонд предпочитает вкладываться в разработчиков программного обеспечения. И это не обязательно уникальные технологии. Это могут быть продукты, аналогичные уже существующим, но при этом техническая и интерфейсная их реализация должна обладать явными отличительными признаками. Ну и, конечно, основным условием является высокий потенциал роста стоимости инвестируемых активов. Для фонда важно, чтобы идея была не на бумаге, обязательно должен существовать хотя бы прототип продукта. На сегодня среди проинвестированных фондом LETA проектов превалируют небольшие софтверные стартапы, разрабатывающие массовые продукты.
Под копирку
Еще три года назад небольшой частный фонд AddVenture был фактически единственным источником посевных денег. Тогда в один проект инвестировали порядка $10 тыс. Сейчас Елена Масолова, основатель AddVenture, и ее команда отбирают проекты уже для третьего своего фонда. Его объем составляет $5 млн, и в один стартап инвесторы готовы вложить сотни тысяч долларов. За последний год в AddVenture поступило около тысячи заявок, эксперты внимательно рассмотрели предложения примерно 90-100 команд. Госпожа Масолова отмечает, что стало больше людей, которые "хотят попробовать", то есть непроработанных проектов на стадии идеи, а хороших проектов по-прежнему мало. В фонде ждут проектов, команда которых уже прошла какой-то путь и чего-то добилась без денег или на свои деньги. Там, где есть прототип, несколько деловых партнеров, начались продажи. Вторая характеристика проектов, которых ждут в фонде,— большой потенциал бизнеса, а монетизация разумная и просчитывается "на салфетке": у нас будет икс пользователей, 5% из которых заплатят в месяц по икс долларов. "Чаще всего у проекта уже есть западный аналог, развитие которого можно анализировать",— добавляет Елена Масолова. По ее мнению, главная проблема в сфере венчурного инвестирования сейчас заключается в узком бизнес-кругозоре команд: "Люди не чувствуют по-настоящему больших рынков, не видят, где деньги; приносят стартапы, нацеленные на решение мелких, нишевых проблем. Например, сервис онлайн-закладок. Он уже не первый и не второй на российском рынке, на нем никто даже на Западе не научился зарабатывать: закладки будет хранить предлагаемым способом слишком мало людей и нормальные деньги за такой микросервис люди платить не готовы. Мы на сайте всем советуем банально читать techcrunch и анализировать базу проектов crunchbase, потому что все придумали до нас, надо этим массивом информации воспользоваться".
Господин Крохин добавляет: "Проблема в том, что многие хорошие разработки остаются невостребованными из-за того, что у разработчиков просто нет ни сил, ни понимания, как построить канал до потребителя. Пожалуй, это главная проблема IT в России: мы умеем создать неплохой продукт, но не умеем его продавать".
Алексей Телешев, директор Фонда посевных инвестиций РВК, считает, что технологическим компаниям нужны инструменты не только инвестиционной, но и грантовой поддержки. Но при этом, по его словам, деньги далеко не главное, что необходимо российскому технологическому рынку. "Главное — навыки ведения инвестиционного бизнеса, которые у участников рынка довольно часто отсутствуют,— рассказывает он.— Это и есть главная проблема. Другая проблема — отсутствие развитой инфраструктуры венчурной отрасли, большого количества сервисных компаний, которые могли бы уже на самом начальном этапе оказать помощь инновационным компаниям по правовым, маркетинговым и другим вопросам". Вторую проблему берется решить сама РВК. До конца года в дополнение к ФПИ РВК будет создан Фонд инфраструктурных инвестиций РВК (Инфрафонд РВК), максимально содействующий появлению большого количества сервисных компаний, услуги которых будут доступны (прежде всего по цене) инновационным предпринимателям.
В своей работе Фонд посевных инвестиций РВК опирается на венчурных партнеров. И, по словам Алексея Телешева, сейчас наблюдается высокая потребность венчурных партнеров в "модельных" решениях — шаблонах документов, типовых структурах сделок и бизнес-планирования, технике решения корпоративных процедур. Зачастую требуется и оперативное взаимодействие с фондом для получения необходимых консультаций.
"Видя эти потребности, мы скорректировали формат работы с венчурными партнерами и работу инвестиционного комитета таким образом, чтобы наши партнеры на этапе подготовки сделки как можно раньше получали рекомендации членов инвестиционного комитета и предварительное решение по проекту",— говорит господин Телешев.
Посевной фонд РВК располагает 2 млрд рублей. Сейчас наиболее подготовленными к инвестициям оказываются проекты в секторе биофарматехнологий. Проектов в секторе IT поступило в фонд пока немного — всего четыре. "Мы связываем это с тем, что посевные деньги именно в этом секторе по сравнению с другими гораздо более доступны от частных инвесторов и бизнес-ангелов",— отмечает Алексей Телешев.
Слабая видимость
Кроме недостаточного объема посевных денег аналитики называют и другую проблему, не дающую взойти инновационным проектам. Речь идет о невозможности создания коммерческих предприятий при вузах и НИИ. Решение этого вопроса — задача чиновников. Большие надежды инвесторы возлагали на поправки к федеральному закону N 127 "О науке и государственной научно-технической политике". С 15 августа 2009 года они вступили в силу, но результатов пока не видно. Юристы говорят, что до сих пор многие моменты требуют уточнения. Закон ввел новые правила для научных учреждений и высших учебных заведений (образовательных учреждений), в том числе созданных государственными академиями наук. Эти бюджетные организации наделили правом самостоятельно, то есть без согласия собственника их имущества, основывать хозяйственные общества целевого назначения. Для этого никаких разрешений не требуется — достаточно уведомить Минобрнауки России в течение семи дней с момента внесения в Единый государственный реестр юридических лиц записи о госрегистрации хозяйственного общества.
Список результатов интеллектуальной деятельности, которые можно внедрять через такие предприятия, приведенный в законе N 217-ФЗ, ограничен. Это программы для электронных вычислительных машин, базы данных, изобретения, полезные модели, промышленные образцы, селекционные достижения, топологии интегральных микросхем, секреты производства.
По замыслу законодателя такие дочерние предприятия будут необходимым, недостающим сейчас звеном между теоретическими разработками и выводом на рынок результатов интеллектуальной деятельности ученых. Плюс к этому они должны решить вопрос трудоустройства выпускников и ученых. Но вопросов, касающихся применения этого закона, остается множество. Например, разрешено участие в таких компаниях и других акционеров. Но если в их роли будут выступать другие НИИ или вузы, то не ясно, кто из них будет являться основным акционером. От этого зависит размер денежных средств, которые должен внести акционер, чтобы получить долю. Также организация-основатель не может распоряжаться своей долей дочерней компании. Доходы от управления долями (акциями), а также дивиденды, полученные от "дочек", поступают в самостоятельное распоряжение учреждений. Эти доходы предписано учитывать на отдельном балансе и направлять только на правовую охрану РИД, выплату вознаграждения их авторам, а также на осуществление уставной деятельности вузов и НИИ. Такие предприятия не имеют права на льготы, доступные другим малым фирмам. Так как доля крупной организации (НИИ или вуза) по закону должна быть в нем не менее 25% плюс одна акция — это требование автоматически исключает такое предприятие из разряда малых. Вопросов по поводу применения закона столько, что это делает невозможным его использование. Илья Пономарев считает, что закон N 127 никак не помог становлению инновационной экономики и в нынешнем своем виде вряд ли поможет. "К сожалению, большое количество принимаемых нами законов носит имитационный характер: они очень похожи на свои международные аналоги, однако из-за некоторых привнесенных "национальных особенностей" абсолютно неработоспособны",— говорит он.
Результаты исследования НАИРИТ по итогам 2009 года
На сегодняшний день в стране действует около 4 тыс. научно-исследовательских институтов и более 40 тыс. инновационных компаний. В 2009 году в стране Роспатентом зарегистрировано около 28 тыс. заявок на изобретения, что несколько ниже показателей 2008 года — 30 тыс.
По данным аналитиков ассоциации, за 2009 год на развитие инновационных программ и проектов было выделено около 1,3 трлн руб., из них 1,15 млрд руб. (около $50 млрд) было выделено из государственного бюджета, что на 22% выше показателя предыдущего года (954 млрд руб. за 2008 год). В результате в России было запущено около 50 инновационных стартапов.
Для сравнения: в 2009 году американские венчурные фонды осуществили инвестиции на общую сумму $17,6 млрд, что позволило им запустить 2795 проектов.
