Заголовок придумал не я, это сделал за меня Ганс Фаллада, немецкий писатель. Он, конечно, прав. Хотя в нашей по-прежнему материалистической стране (православие, по моим наблюдениям, больше мода, чем стиль жизни) задумываться о том, чего не избежать, не принято. Но приходится — реформаторы напоминают.
Программа Германа Грефа действительно начинается с социальных реформ. О социальном вспомоществовании нормальные "трудоспособные" (так по статистике) граждане вспоминают только болея, старея или рожая. Начало программы Грефа — это своего рода вызов. Принято считать, опять же в сугубо материалистических традициях, что сначала — самолеты, то есть экономика, а девушки, то есть социальная сфера, потом. А Греф считает иначе: если уж реформировать — так все, никто не спрячется.
Что ж, будем честными, хотя бы глядя в зеркало: эпоха социалистического распределения ушла. Как бы ни заклинали, оглядываясь на Китай, ее плакальщики: "Надо сохранить все хорошее",— это уже не получится.
В старой пьесе "Современника" "Балалайкин и другие" есть замечательная фраза: "А у нас свой Китай, ничуть не хуже ихнего". Реформаторы вносят поправку: был. И это грустно только на первый взгляд. В самом деле, что лучше: платить почти 40% от зарплаты в разного рода социальные фонды (это делают за нас наши работодатели), которыми распоряжается кто угодно, только не мы, или распоряжаться этими деньгами самостоятельно? Реформаторы дают ответ в пользу тех, кто не боится отвечать за себя сам. Конечно, опасность есть. Кому охота думать о пенсии в 30 мальчишеских лет, как рекомендуют реформаторы! А те, кому за 40 и кто действительно вздыхает, глядя на календарь, уже опоздали. Что ж, возможно это несправедливо, но кто и когда обещал справедливость и при этом держал слово?
Настоящая справедливость как раз не в том, чтобы все — и те, кто действительно создавал новую Россию, и те, кто ее пропивал, — оказались в равных социальных условиях. История с Владимиром Гусинским показывает, что равенства нет даже в Бутырках.
Распределение по труду — этот социалистический, а по существу реально справедливый принцип поддержан реформаторами. Ультралибералы доводят его до логического конца: раз по таким макроэкономическим показателям, как, скажем, ВВП (не путать с В. В. Путиным) на душу населения, мы мало отличаемся от развивающихся стран, в которых о госпенсиях и других "социальных завоеваниях" и не слышали, то и мы должны о них пока забыть. Исходя из этого предлагают еще больше сократить госрасходы. Греф и его команда считают иначе. Госпенсии остаются, как и адресная социальная помощь. Правда, размер их, по крайней мере по сегодняшним меркам, издевательски низок, но это уже вопрос к федеральному и местным бюджетам, к Пенсионному фонду, к фонду социального страхования и другим соцфондам, которые мы пока содержим из своей зарплаты. Честно говоря, академические аргументы о старении нации, приводящем к тому, что сокращающаяся доля работоспособных должна содержать все больше нетрудоспособных, не убеждают меня в том, что наши пенсионеры должны иметь меньше прожиточного минимума, который в России для пенсионеров рассчитывают отдельно и, мягко говоря, скупо. Пенсионный и социальные фонды во всем мире являются не богадельней, а крупнейшими инвесторами, желанными гостями на любом, а не только сверхрисковом российском финансовом рынке. Деньги должны приносить деньги — это сказал Карл Маркс, а не наши сегодняшние олигархи, так что реформы должны затронуть не только первичных плательщиков в соцфонды и конечных получателей социальных денег, но и посредников.
Но главный принцип социальной реформы звучит до жесткости просто: помоги себе сам, больше некому. Что ж, в конце концов, это и есть независимость от государства. А ждать, когда оно вернет свои многочисленные долги, просто бессмысленно. Вот если бы еще государство, а это все-таки, прежде всего, то, что в камуфляже, а не с усталым лицом в собесе, поменьше топало сапогами под окнами, тогда бы независимость была в удовольствие.
Герман Греф любит говорить о новом социальном договоре. Однако в его социальных реформах речь идет, скорее, о том, что государство подает на развод, реформаторы же выступают не более чем его адвокатами. Но это тот случай, когда развод не трагедия, а лишь акт регистрации того, что уже давно состоялось.
Итог очевиден. Если жизнь чему-нибудь учит, то главный урок суров: ты сам в ответе за себя и, если повезло, за тех, кого приручил. И нечего кивать на государство, тем более на наше.