Два года назад наши читатели оплатили покупку трех тренажеров Гросса для Кусинского интерната для детей-инвалидов (Челябинская область). Сюда свозят со всей России самых безнадежных с нарушениями опорно-двигательной системы. Тех, от кого в других местах отказались. Мы тогда опубликовали страстное письмо директора интерната Тамары Потаповой, и собранных вами, друзья, денег хватило еще и на командировку в Кусу изобретателя тренажера Юхана Гросса. Он смонтировал, отладил аппараты и дал первые уроки.
Представьте малыша, который в семь лет от роду ни разу не вставал. Совсем ни разу. Детский церебральный паралич — атрофированные ноги, нарушения вестибулярного аппарата и оптико-пространственной ориентации. Умная голова и дурная, мало кому понятная речь. Ему делают операцию, снимая спастику (сверхнапряжение) мышц. Теперь ноги умеют — должны уметь! — сгибаться. Его ставят вертикально, на костыли. А он падает. Опять ставят. И тот же результат. И в малыше рождается жуткий, до рвоты, страх. Не каждому удается справиться. Тогда ДЦП не диагноз — приговор.
В тренажере Гросса малыша закрепляют в многочисленных ремнях, и сначала он похож на парашютиста в воздухе. Но он не падает — и ему совсем не страшно. Месяцами изо дня в день, сначала минуты, потом часы он двигается в этих ремнях. Наращивает мышцы ног, тренирует вестибулярный аппарат. Только через год ему предлагают костыли. Дети становятся на них сразу, не испытывая страха.
Коля Попенко сейчас уверенно носится по интернату. На костылях. Ему семь лет. Два года назад он был безнадежно лежачим. Диагноз: ДЦП, нижняя пластическая диплегия, сгибательно-приводящая контрактура суставов нижних конечностей. Прооперировали — и на тренажер. Теперь врачи надеются, что "в жизнь Николай выйдет лишь с тросточкой".
Я спрашиваю у Коли, какие сказки он любит и кто любимый герой. Илья Муромец, отвечает. Почему?
— Потому что,— Коля серьезен,— он лежал-лежал, а потом встал сильным и смелым, и никто его не мог победить.
— А что такое смелость?
— Когда человеку весело,— отвечает Коля.
Кстати, это сейчас Коля такой разговорчивый. Пару лет назад подобные диалоги ему были недоступны.
Абсолютный же рекорд скорости становления на костыли в Кусе принадлежит Кате Шарандак. Ей десять лет, она из Магнитогорска и у нее, в отличие от многих здешних друзей по несчастью, есть родители. До интерната Катя умела ползать. Уже через девять месяцев после операции (устранение контрактуры суставов) она перешла на костыли.
Врач интерната Александр Доильцын стал горячим поклонником тренажеров. Он смотрит грустными глазами, когда я спрашиваю, что было бы, если бы директор два года назад не обратилась с письмом в Российский фонд помощи, если бы "Коммерсантъ" не опубликовал то письмо, если бы читатели не проплатили тренажеры. Потом отвечает: "Радости было бы меньше". Он ведет меня в актовый зал. На сцене дети играют сказку "Теремок", а в зале персонал и ребятишки. Из кресла-каталки Петух с огромным клювом с трудом выговаривал слова. На непомерно крошечные ноги Мышки-норушки я старался не смотреть. Актеры тараторили роли без запинок. Зал восторженно хлопал в ладоши, когда здоровенный Медведь взял в охапку Волка и его головой постучал в Теремок. Волк смешно барахтался, громко хохотал и дрыгал в воздухе вывернутыми параличом ногами.
Меня провожал Коля Попенко. Навряд ли он станет в тридцать лет и три года Ильей Муромцем. Но Коля растет самостоятельным. Врачи верят: уж себя-то, взрослого, он обслужит. Цель такая у врачей, чтобы, повзрослев, эти Коли и Кати смогли жить самостоятельно. Может, даже и семью содержать. И вообще остаться "по жизни" смелыми. Потому что смелый — это когда весело. И очень хочется жить.
ГЕРМАН Ъ-ГАЛКИН, Челябинск