Как в советские годы могла возникнуть философская мысль? Александр Архангельский рассказал "Огоньку" о новом 8-серийном документальном проекте "Отдел", который будет выходить с 6 сентября на канале "Культура"
— Мы зацепились за тот факт, что в 1966 году в институте, который называется — хуже не придумаешь — Институт международного рабочего движения, вдруг встречаются и работают в одном отделе люди, не понимающие ровным счетом ничего в международном рабочем движении, зато хорошо разбирающиеся в том, как устроена человеческая мысль. От чистой мысли (Мераб Мамардашвили и Эрих Соловьев) до театральной (Виталий Вульф) или социальной мысли (Юрий Замошкин, Юрий Карякин). Многие славные люди оказываются в этом институте. Некоторое время там работала и Наталья Солженицына, тогда еще Светлова.
Возглавлял институт Тимур Тимофеев — человек с невероятной биографией: сын генерального секретаря Компартии США, он воспитывался в Ивановском детском доме, где жили и учились также дети Мао Цзэдуна и сын Броза Тито. До 20 с лишним лет Тимур Тимофеев был Тимом Райеном, а когда ему надо было поехать в командировку в Англию, ему велели поменять фамилию. Курировал институт ближайший друг Карякина — работавший в ЦК КПСС фронтовик Анатолий Черняев, который потом стал помощником Горбачева и единственным, кто не предал его во время Фороса.
Платили в институте небольшие деньги. Юрий Карякин не ходил на работу вообще. Как-то Тимофеев спросил, когда тот появится, на что Карякин сказал: "Я иду на рекорд Гиннесса — меня уже не было четыре года и не будет".
У нас получился документальный роман, и отдел превратился в символ: внутри советской жизни были отделы — лакуны, анклавы, в которых люди могли жить, думать. Правда, это продолжалось недолго. Но как вообще могло быть, что в Советском Союзе появились философы, причем в поколении, которое поступило в университет при Сталине? Философам учиться было практически не у кого, традиция была прервана: кто оправлен на философском пароходе 1922 года, кто оказался в ссылке либо расстрелян.
На философском факультете университета в конце 1940-х - начале 1950-х появляются однокурсники Мамардашвили, Карякин, Юрий Левада. В то же время на философском факультете учился Эрнст Неизвестный (его мастерская позже была одним из центров философской мысли в Москве, наряду с Таганкой, где Карякин делал инсценировку "Преступления и наказания"). В то же самое время в университете учится Михаил Горбачев. И в одной комнате в общежитии живут будущие жены Левады, Мамардашвили и Горбачева. Вроде бы не могло быть Горбачева — демократа, который учился при Сталине, не могло быть философов в то время, не существовало социологии и не могло быть социологов, а все же появились Юрий Левада и Борис Грушин. Мы начинаем копать и понимаем, что счастье возникло из трагедии: им преподавали прошедшие фронт Александр Зиновьев и Эвальд Ильенков. Победа над страхом смерти пробила какую-то брешь в их сознании, и они стали искать, где истина. И нашли ее в Марксе, которого противопоставили марксизму. А через Маркса, как через щелочку, они увидели свет большой философии. Кто-то, как Ильенков, остался марксистом, кто-то, как Мамардашвили, нет.
Там же, на философском факультете, образуется знаменитый московский логический кружок во главе с Зиновьевым. Позже многие из наших героев прошли еще через один "отдел" — через журнал тоже с чудовищным названием "Проблемы мира и социализма", редакция которого находилась в Праге, а издавался он на 28 языках. Там в начале 1960-х возникла атмосфера внутренней свободы.
Мы думаем, что история гуманитарной свободы заканчивается в 1968 году, на самом деле системный разгром произошел в 1972-м. Тогда Леваду с его сектором изгоняют из института конкретных социальных исследований. Тогда выдавливают в эмиграцию Александра Пятигорского.
Одним из главных испытаний "отдела" стала публикация романа Александра Зиновьева "Зияющие высоты", в котором он подверг осмеянию не только мир официальной философии, но и лидеров философского поколения. Роман расколол это поколение — часть приняла его, часть, как Мамардашвили, отвергла.
В 1990-е годы пришлось пройти через новое испытание — отказ от последнего укрытия. Для Мамардашвили таким укрытием была Грузия. Но он произносит страшные слова: "Если мой народ изберет Гамсахурдиа, я буду против моего народа". А Карякин во время празднования политического нового года в 1993-м, комментируя победу ЛДПР на выборах в Думу, произносит: "Россия, ты одурела!"
Большинство героев фильма не были диссидентами, но они не были и людьми системы. Они были людьми мысли. Это фильм о том, как отделиться от массы и состояться в своем призвании — призвании мыслить. Какое бы время ни стояло на дворе.