"Сделайте нас самодеятельностью"
просит известный хореограф

       Во французском городе Сен-Дени начался показ спектаклей-победителей мирового конкурса хореографии. Среди лидеров — российская "Свадебка". Сразу после оглашения вердикта международного жюри корреспондент Ъ ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА встретилась с автором спектакля ТАТЬЯНОЙ БАГАНОВОЙ.
       
— С кем вам предстоит состязаться?
       — Вся прелесть в том, что соревноваться уже не надо. Когда тебя выбрали на заключительный тур — все, ты выиграл. Все 13 команд получат большую сумму на постановку нового спектакля. Потом всех привезут в Париж: четыре дня там идут показы на зрителя и торжественно вручают премии.
       — Сколько, если не секрет?
       — Давайте не будем сумму называть. К тому же половина уйдет на оплату поездки во Францию.
       — Разве вы едете за свой счет?
       — Вообще-то всем остальным поездку оплачивает государство, ведь это же национальная гордость — как в Олимпийских играх выиграть. Но у нас про этот конкурс мало кто знает, да и госструктур никаких нет. Но самое-то классное — иностранные продюсеры начинают раскручивать победившие спектакли. Может, будет какое-нибудь турне. Для нас это очень важно. А то мы танцуем только на фестивалях да в Екатеринбурге четыре-пять раз в год. Денег мы ни у кого не просим, в отделе культуры министерства не бываем. Недавно наш директор пришел туда в первый раз попросить немножко денег, чтобы мы могли премьеру "Кленового сада" в родном городе показать. А ему там говорят: "Вы разве не в Германии живете?"
       — Какой статус у "Провинциальных танцев"?
       — Да никакого. У нас очень хороший класс и офис. Они принадлежат областному дворцу народного творчества, и мы там находимся благодаря личному расположению директора. Но нас все время пытаются оттуда выгнать, потому что там должны быть народные коллективы, какие-то самодеятельные. Мы просили: "Сделайте нас самодеятельностью". Нам говорят: "Вы под этот статус не подходите. Нужно освободить помещение".
       — На что живут ваши артисты?
       — Преподают, совмещают. Одна я не работаю.
       — Как вам вообще пришло в голову заняться тем, чего в нашей стране не было — современным танцем?
       — После московского Института культуры я уехала в Екатеринбург и полгода там обливалась горючими слезами от тоски и одиночества. Потом познакомилась с Левой Шульманом (основатель екатеринбургского Центра современного искусства.— Ъ). В то время у него была труппа. По восемь часов в день мы занимались гимнастикой, классикой, йогой, ушу, общефизической подготовкой, все усиленно работали над своим телом, пытались ставить — каждую субботу показывали друг другу свои работы. Продыха не было никакого. Я все время думала, когда это закончится. А в 92-м в Москве случился ADF (Американский танцевальный фестиваль — выездной месячный семинар по современному танцу.— Ъ). Мы приехали, и американцы предложили нам стипендии для обучения в Америке. Я думаю, что ADF и дал нам толчок для работы.
       — Кому — вам?
       — Ну, это я о себе так говорю. Не могу сказать "я". Это, наверное, с советских времен — какое-то массовое сознание. В своих спектаклях я хочу кого-то выделить, может быть, даже себя выставить на первый план — и не могу. То есть индивидуализация роли для меня проблема. В "Свадебке", в ее марионеточности, как раз и есть это самое массовое сознание. В "Кленовом саде" я постаралась от него отойти. Там вообще фантасмагория — игра, что приснилась ночью. Но все-таки приснилась опять в массовом варианте.
       — "Кленовый сад" вы поставили на том же ADF — уже как приглашенный хореограф.
       — На ADF обычно приглашаются три хореографа из разных стран. На проект дается шесть недель. Просматриваться приходит по 400 человек студентов — все, кто хочет. Отбирают как в фильме "Кордебалет" — с утра до вечера, три дня идут просмотры. У меня в спектакле работало десять человек. Мужчин-танцовщиков — их было мало стоящих — мы еле поделили с другими хореографами, чуть ли не жребий кидали.
       — Вы ехали в Штаты уже с готовой постановкой?
       — Я не могу придумывать заранее. Может быть, это неправильно. Я должна видеть людей, на которых делаю спектакль. Мне нужно разговаривать с ними, смотреть, как они двигаются, как поворачивают голову. А потом надо придумать форму, какое-то время она копошится у меня в голове. То есть я приезжаю совершенно неподготовленная — ни одной мысли.
       — Как же вы укладываетесь в сроки? Умеете управлять вдохновением?
       — Это ужасно. Я всегда очень боюсь, на самом деле боюсь, то есть хожу и все время боюсь. Я вообще боюсь ответственности.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...