Администрация завода "Уралмаш" решила, что сильнее всего производство страдает от пьянства, и объявила ему бой (см. стр. 3).
Работа пьянству мешает?
Владимир Сорокин, писатель:
— В принципе не очень. Но и без того и без другого я жить не смог бы. В России водка — единственный наркоз от жизни. Если ее не станет, будет психическая катастрофа, коллапс. Меня она спасала в России и сейчас спасает в Японии. Сакэ — хороший напиток, но не дает должного погружения. Русскому человеку в процессе пития важно забыться — ведь мир однообразен, а с алкоголем он уже не такой серый. Впервые я попробовал пить в 13 лет. Мы пили с друзьями самогон из пузырька из-под "Тройного одеколона". Был замечательный зимний день, и мы сосали эту бутылочку, как младенцы.
Алексей Симонов, генеральный директор ликероводочного завода "Топаз":
— Кажется, уже год, а то и больше у нас вообще с этим проблем нет. Теперь у нас пьют только специальные гости предприятия в VIP-зале для возлияний. Мы решили проблему пьянства с помощью специальных обходов работников службы безопасности. Если они выявляли нетрезвого работника или, упаси бог, пьющего на рабочем месте, то составляли протокол, и я увольнял работника без всяких разговоров.
Александр Борисов, генеральный директор чайного дома "Гранд":
— А мы как бы уже смирились с этим. Сразу человека ломать — не метод. Когда у нас ловят пьяницу, я собираю народ на собрание, выступает докладчик и "врезает" провинившемуся. Воспитательный эффект огромный. Правда, все равно пьют. Но каждый знает границу между пьянством и "принятием". А "Уралмашу", прежде чем вводить карательные санкции, надо было вспомнить, что коллектив — великая вещь.
Игорь Бухаров, президент Гильдии московских рестораторов:
— У нас пьянство работе мешает. Но пьют очень многие. Из-за низкой оплаты и недостатка культуры, из-за плохого уровня жизни. Сейчас у нас если заметят кого-то с запахом — сразу увольняют. Я 20 лет работаю в этой системе и всю жизнь с этим делом боролся. Официанты — пьяницы, повара — пьяницы. Было выражение "принять полтинничек": 50 грамм водки наливали в кофейную чашечку, ложечку клали, лимончик. Так пили официанты, и поварам так водку передавали. Меня тоже втягивали, в молодости за пузырями бегал. Последние восемь лет я вообще не пью, только дегустирую.
Александр Кравец, секретарь ЦК КПРФ:
— Работать надо еще больше, чтобы пить некогда было. Главное, чтобы работа была интересная, а зарплата позволяла вести пристойный образ жизни. В России пьянство — настоящая беда, особенно обидно, что этот порок чаще всего поражает самых способных людей. А для руководителей это же настоящие мучения — надо бы избавляться от пьющего, но талант жалко. Но порой алкоголь спасает: я, например, своего заболевшего ротвейлера коньяком напоил, и тот выжил.
Сергей Смирнов, заместитель гендиректора компании "Росалко":
— У нас работа просто отбивает охоту пить. Представьте, каково целый день работать в наших условиях, когда вокруг тебя море водки и спирта. Поэтому пьющие люди у нас и не задерживаются. Они либо сразу сами уходят, либо мы помогаем им уволиться в течение первой недели.
Юрий Щекочихин, депутат Госдумы:
— В Думе ничто ничему не мешает. Там пьют, как и везде. Депутаты пьют в основном по фракциям. А вот межфракционных возлияний я что-то не припомню. Но если у какого-нибудь известного депутата день рождения, то из других фракций приходят, быстро поздравляют, выпивают и назад. Я не помню случая, чтобы депутаты не выпили, когда встречаются с западными парламентариями. Это в регламенте. А в думском буфете продают и водку, и вино, но многие пить там стесняются. Да и дорого. А вот некоторые посетители, которых я помню еще по старым созывам, целыми днями стоят и пьют за столиками. Но с пьянством депутатов особых проблем нет.
Андрей Чепурной, председатель общероссийского Общества инвалидов войны в Афганистане:
— А в свое время я работал на одном предприятии, где была введена должность медсестры, которая ежедневно с помощью прибора определяла степень опьянения сотрудников. И кто кому мешал, не сразу было понятно. А сейчас у нас не пьют на рабочих местах. Но дни рождения мы отмечает всем коллективом. Руководство решает, когда и где проводить мероприятие, определяет количество спиртного. Все проходит без эксцессов.
Владимир Брынцалов, депутат Госдумы, генеральный директор компании "Брынцалов А":
— Наши внутренние правила запрещают не только пить, но и курить на рабочем месте. А вообще, алкоголизм развит там, где руководители сами не прочь выпить.
Кирилл Лятс, председатель совета директоров компании "Буровая техника":
— У нас работают научные сотрудники, их никогда нельзя было упрекнуть в пьянстве. У них вообще высокая культура поведения. Но на предприятиях эта проблема вновь обострилась, поэтому как член совета директоров "Уралмаша" я поддержал все меры по искоренению, по борьбе с пьянством.
Владимир Шаинский, композитор:
— У меня одно дополняет другое. Если кому-то водка мешает, то мне она помогает. Для творческих поисков она особенно хороша. Но два дня приходится отлеживаться. А публика с симпатией относится к пьяным исполнителям. Как-то я принял перед концертом в Доме журналистов. На припеве "Хмуриться не надо, Лада!" я взял слишком высоко. Публика стерпела, но на следующем припеве начала смеяться. И я решил взять ниже, но получилось басом, как у Кобзона. Под добродушный хохот я ушел со сцены. Зато после этой "Лады" в Домжур меня пускали без пропуска.
Леонид Милославский, генеральный директор ИД "Коммерсантъ":
— Вообще-то журналисты не могут не пить. Иначе какие это журналисты? Но и начальство не может их за это не штрафовать. Иначе какое это начальство?