— Боли — ерунда,— говорит Дима,— я к ним привык. Хуже, когда пятка чешется или когда чувствуешь пальцы рук.
У Димы нет пятки, потому что нет ног. И пальцев на руках нет, потому что рук нет тоже. Когда Дима уходил в армию, отец его строил дом и не знал еще, что придется стесывать во всех дверях пороги. Иногда Дима подъезжает к окну, долго глядит на улицу и думает:
— Вот так бы и прошелся.
Курортное место
Городок Арти на юго-западе Свердловской области стоит между тремя горами — Мертвяцкой, Аэродромной и Красной. Красивые места, курортные. Чистые березовые и хвойные рощи. Если кто и работает в городе, то на механическом заводе, где делают на всю Россию косы. Сергей Александрович Павленко, Димин отец, тридцать лет проработал там кузнецом. Ручищи как у былинного богатыря. За один час четыреста кос прокатывал.
Но это раньше. Теперь работы мало. Тысяча семьсот кос в месяц — и то слава Богу. Пятьдесят тысяч жителей Арти пробавляются в основном подсобным хозяйством. Дома одноэтажные, деревянные. Но в каждом доме гараж. Тут ведь в любую сторону хоть неделю скачи — не доскачешь. Раньше у каждого была машина или мотоцикл, а теперь нет. Не у каждого.
В Доме быта на главной улице погребальные венки продаются вперемешку с парфюмерией. Рядом кафе "Лидия", редакция местной газеты "Артинские вести" и общественный туалет с объявлением: "После того как сделали пи-пи и ка-ка, не забудьте смыть. Не смыл, столкни рукой!". Культура.
На самой окраине, на улице Восточной, стоит новый дом из бруса. Дом как дом, и, только войдя внутрь, обращаешь внимание на странную особенность архитектуры: порогов нет.
Дима Павленко, выкатываясь в инвалидном кресле на веранду покурить, улыбается и говорит про отца:
— Разве бы он без меня дом построил? Он же без меня шагу стать не может!
Отец тоже улыбается. Седой совсем. Курит одну за одной. На самом деле дом должен был быть вдвое больше. Но вторую половину, которую должны были выстроить, когда сын вернется из армии, женится, поступит в сельскохозяйственный институт на инженера, стоить не стали.
— Зачем,— говорит Дима спокойно,— какой смысл?
Тушит окурок, разворачивает свою каталку:
— Пойдемте лучше чай пить с медом. Мед свой, пасека, 20 ульев.
Каждое утро инвалид Дмитрий Павленко встает в десять, два часа делает специальные упражнения по видеокассете, потом надевает ноги и ходит на протезах, потом надевает руки, читает фантастику, работает на компьютере, играет сам с собой в стратегические игры или пишет раз в месяц письмо в Москву малознакомой девушке.
Чему научила армия
Дима Павленко пошел служить в армию в ноябре 1997-го. Попал в Чебаркульскую общевойсковую учебку, получил звание младшего сержанта, служил в пехоте. Через год Диму перевели в Екатеринбургский 276-й пехотный полк 32-го военного городка.
А 2 марта 1999 года были учения. Диму тогда одели в маскировочный халат и дали боевую гранату РГД-5. Бросать надо было из укрытия. Это была первая Димина боевая граната в жизни. Инструктаж с ним никто не проводил. Потом, во время служебного расследования, Димины начальники писали, конечно, что Павленко боец опытный и ранее уже бросал боевые гранаты.
Да дело и не в гранате. Дело в маскхалатах. Их выдавали прямо на полигоне, размеров не подбирали. И Диме халат достался слишком большой. У маскхалатов на конце рукавов есть откидывающиеся "варежки". Дима "варежку" снял, размахнулся и бросил гранату. Потом пригнулся и тут понял, что граната никуда не полетела, а попала в "варежку". А из "варежки" по рукаву скатилась за пазуху. Дима подумал, что хорошо бы достать гранату и все же бросить, но тут уже раздался взрыв.
До госпиталя Дима был в сознании. Он хорошо помнит свои оторванные ноги и пальцы, болтавшиеся на остатках рук. Первой к нему подбежала медицинская сестричка. Она, говорят, в Чечне была в первую кампанию. Врачи утверждают, что только благодаря ее опыту Дима и выжил. А Дима лежал и не знал точно, хорошо ли, что он выжил. Только сказать про это никому не мог. Полный рот осколков. И правый глаз подбит осколком. И кровь очень быстро уходила.
За пятнадцать минут Дима потерял три литра крови и уснул. Он, конечно, не помнит, как оперировали его, сменяя друг друга, три бригады хирургов в течение шести часов и как офтальмолог Иван Синицын спас ему глаз.
Родителям прислали телеграмму: "Ваш сын находится в тяжелом состоянии в военном госпитале". Думали, ну, ранили во время учений. Но чтобы вот такое!
Когда Димины родители вошли к сыну в палату, он встретил их улыбаясь:
— Мама, вот смотри, нету.
И достал из-под одеяла остатки рук. Но держался бодро. Только погодя немного спросил:
— А вы меня отключить не можете?
Родители и сами несколько раз думали, что, может быть, лучше было бы Диме тогда умереть. Но повезли в Москву, стали искать инвалидную коляску. В Москве именно ради поисков этой самой коляски познакомились с Ольгой Белоусовой из Комитета солдатских матерей. И Белоусова сказала:
— Мне бы вот хоть такого, как Дима.
А у Ольги Белоусовой сын погиб в Чечне.
Димин отец говорит:
— Поселок был в шоке, когда мы Диму привезли домой. Люди боялись ко мне подойти.
И тут я спрашиваю:
— Дима, а девушка у тебя была?
— Не было,— отвечает и долго потом молчит, потому что была, конечно.
Спасибо, люди добрые
Через несколько дней после Диминого возвращения домой земляки как-то пришли в себя и стали помогать.
— Денег я тебе не дам,— сказал Диминому отцу директор Артинского механического завода Борис Овсянников. Потом открыл сейф и достал пятьсот рублей.
Еще семь тысяч рублей для Димы собрали отцовские товарищи. Потом 1130-я, 1739-я, 1149-я и 832-я школы из Зеленограда стали присылать Диме посылки с макаронами, сахаром, сгущенкой, тушенкой. И очень вовремя все это было. Сидели без денег. Все сбережения потратили на поездки в Москву и оформление инвалидности. Потом Надежда Григорьевна Савина из Владимирской области прислала тридцать рублей со словами "У нас сын в Чечне, помолитесь за него". Не знаю уж, помолились ли.
— Отдельное спасибо,— говорит Димин отец,— передайте, пожалуйста, замполиту дивизии полковнику Березину. Уж как обещал помочь. Все, говорил, сделаем. Ничего не сделал. Обещали еще помочь Никита Михалков, генерал Громов, известный уральский предприниматель Павел Федулев. Но тоже не помогли.
В Москве Диме сделали учебные протезы в госпитале имени Бурденко. Мама жила в госпитале с Димой в одной палате полгода. Ей кровать поставили. Врачи говорили, у них на протезах учатся ходить год-полтора, а Дима научился за два месяца.
Сотрудники кафедры аналитической химии МГУ подарили Диме компьютер (Pentium II, CD, колонки), привезли прямо на перрон к поезду, когда Дима возвращался домой.
Начальник компании "Уралнефтемаш" Самвел Богдасарян подарил Диме струйный принтер и модем. Модем у Димы пока лежит без дела. Арти хоть и районный центр, но интернет-провайдеры сюда еще не дотянулись. Так что работать на компьютере практически не выходит. Приходится играть.
Сидим пьем чай с медом. Что спросить?
— Фантомные боли есть?
— Постоянные,— говорит Дима спокойно, так, словно речь идет о кариесе.— Ерунда, я привык. Хуже, когда пятка чешется. Или когда чувствуешь пальцы рук.
— А если поставят хорошие протезы, что будешь делать?
— Ходить больше буду. Я в движениях ограниченный, сам многого не могу.
— А что тебе снится?
— Думаешь, армия? Взрывы? Нет,— Дима улыбается.— Иногда мне снится, что я здоров. Но очень редко.
Защита от жалости
Когда я уходил, Димин отец, провожая меня, сказал тихонько:
— Как на ваш взгляд? Ничего?
— В каком смысле?
— Ну мне кажется, сын в себе что-то носит. Как будто знает, что с ним будет, понимаете? Как будто придумал какой-то способ защититься от тех, кто его жалеет.
— Защититься? Зачем?
Знаете, дорогие читатели, я провел с Дмитрием Павленко день и подумал вот что. Он ведь все время делает вид, будто ничего не случилось. Ну подумаешь, граната разорвалась. Подумаешь, маскхалат не по размеру. Подумаешь, ноги оторвало. Что ж теперь? Жалобиться?
Димины родители звонили специально в Санкт-Петербург на протезный завод. Там сказали, что протезы стоят $5 тыс. А еще сказали, что есть протезы с компьютерным управлением. Эти по $17 тыс. каждый. Их делают в Германии.
Замглавы администрации Артинского района Людмила Дианова забросала письмами министра здравоохранения Свердловской области Михаила Скляра и главного травматолога области с просьбой сделать импортные биопротезы. Но ни министр, ни травматолог не помогли. Говорят, денег нет.
Спокойнее всех к невозможности заменить негнущиеся, похожие на ходули учебные протезы компьютерными относится, кажется, сам Дима. Ну подумаешь, ходить нельзя. Подумаешь, ног нет. Только иногда, выкатываясь в своем инвалидном кресле на веранду покурить, смотрит в окно подолгу и думает:
— Так бы и прошелся.
ВИКТОР Ъ-СМИРНОВ, Екатеринбург