31 августа исполнилось 50 лет со дня смерти Андрея Жданова, секретаря сталинского политбюро, главного идеолога и цензора в СССР 40-х годов — по всеобщему мнению, душителя культуры и великого инквизитора наших дней. В действительности же Андрей Жданов был самым заурядным и даже здравомыслящим чиновником.
Заурядность, вознесенная на высшие ступени партийной иерархии, сделала из мариупольского обывателя примечательную фигуру. Его деятельность в культуре получила даже международный термин — jdanovisme. В отличие от биографий многих большевистских вождей, жизнеописания которых со временем героизировались, сведения об Андрее Жданове чрезвычайно скупы. В сталинской энциклопедии начала 50-х годов значится: "Андрей Жданов — видный деятель Коммунистической партии и Советского государства, соратник товарища Сталина, руководитель социалистического строительства..." Поскольку всех заслуг видного деятеля не помнят даже историки, продолжим цитату: "Родился в городе Мариуполе (с 1948 — город Жданов) в рабочей семье. В революционном движении с 1912 года, в 1915 году вступил в РСДРП большевиков. Во время первой мировой войны вел большевистскую пропаганду среди солдат. В 1917-1918 годах — активный участник подготовки и проведения революции на Урале. Председатель первого Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов в городе Шадринске. В 1919-1922 годах — на руководящей военно-партийной и советской работе в городе Твери. С 1922 — председатель Тверского губисполкома. С 1924 по 1934 год — секретарь Нижегородского губкома партии (с 1932 — Горьковского крайкома ВКПб). С XIV съезда ВКПб (1925) — кандидат в члены ЦК. С 1930 (XVI съезд ВКПб) — член ЦК. После XVII съезда (1934) — секретарь ЦК ВКПб, а с декабря того же года — секретарь Ленинградского городского и областного комитетов партии (по совместительству). С 1935 — кандидат в члены Политбюро, с 1939 — член Политбюро ЦК ВКПб". Далее продолжительные пассажи о руководящей работе в области культуры, о наградах, о "теоретических" работах. И под конец ритуальное: "Всю жизнь отдал делу Коммунистической партии".
Скупо, формально, ничего личного, запоминающегося. Можно разве что сделать некоторые уточнения. Например, семья Жданова — отнюдь не из рабочих. Отец Андрея был инспектором народных училищ. Сам же он почему-то учился не в гимназии (что было обязательно для отпрыска госчиновника), а в реальном училище. Некоторые сведения о характере и наклонностях молодого Жданова можно почерпнуть из его писем (архив музея Жданова в Мариуполе): "Мое состояние существенно выросло. Даю деньги одноклассникам под процент". Согласимся, в этом чичиковском признании есть нечто живое, человеческое.
Известно, что Андрея учили музыке — игре на баяне и на фортепьяно. Видимо, впоследствии Жданов воспринял свое музыкальное образование как ключ ко всей культуре вообще.
Юношей Жданов почитывал и толстые художественные журналы, и поэтические сборники. То есть имел некое подобие вкуса. О существовании которого никто не знал четверть века. Узнали в 1948-м.
Андрей Александрович не сразу стал главным идеологом и верховным цензором. В 1934-1938 годах он, пользуясь сленгом фильмов Люка Бессона, был чистильщиком. Конкретнее — устранял "чуждые элементы" из ленинградской парторганизации — от обкома до "первичек". В итоге в 1934-м в Ленинграде было 300 тыс. коммунистов, в 1938 — 120 тыс.
Он был не то чтобы патологически кровожаден, а просто исполнителен; не творец идеологических концепций, как его коллеги — ленинский нарком просвещения Анатолий Луначарский (большевистский ницшеанец, не чуждый некоторого элегантного авангардизма) или гитлеровский райхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс (среднеобразованный бюргер, покусившийся на тотальный пересмотр всей мировой культуры). Он не был и фанатиком доктрины, как его предшественник и тезка, нарком просвещения Бубнов (из простых, тупых, но принципиальных). И уж совсем ни в какое сравнение он не идет с "умницей партии" Николаем Бухариным, последним лириком коммунистического утопизма.
Замечательная способность Жданова — быть постоянно уместным, может быть, не всегда заметным, но подручным. Он так и фигурирует на известном полотне Василия Сварога "И. В. Сталин и члены Политбюро среди детей в ЦПКиО имени М. Горького" (1939), где выглядывает из-под руки вождя. Кстати, свою дочь Светлану вождь отдал в жены сыну Жданова — Юрию Жданову (чтобы была за русским, за проверенным). Это известно. Но вот о том, что Жданов был редактором Сталина, ныне знают далеко не все. Андрей Александрович действительно отредактировал "Краткий курс истории ВКПб" 1938 года, внеся 1002 (!) поправки в почти канонический текст. Поправки были приняты. Вождь был признателен.
Жданова и раньше использовали для целевых акций, часто "по профилю" — все же он имел среднее музыкальное образование. Впервые он его применил в 1936-м. Опера Шостаковича "Леди Макбет Мценского уезда" шла на московской сцене уже три года. Случайно представление посетил вождь, выдержал недолго. Вышел из зала, позвонил, попросил: "Нужно отрецензировать". На следующий день в "Правде" появилась памятная статья "Сумбур вместо музыки". Опера получила 20 лет и, даже отсидев свое, вернулась к зрителям под другим названием — "Катерина Измайлова". Не ко времени пришелся и фильм Сергея Эйзенштейна "Александр Невский". Закрытый просмотр в 1938-м, высокая реплика: "Андрей Александрович, наверное, это нэ надо?" Кивок. Пленку упрятали до 1941-го, когда фильм очень даже пригодился.
С 1941 по 1944 год Андрей Жданов оборонял Ленинград: секретарь Ленинградского обкома, генерал-лейтенант (каких бы это войск?), он держал прямую связь с вождем. О его героизме зритель мог узнать из фильма "Блокада", вышедшем на экраны в 1975 году. Образ вышел парадоксально точным. Играть Жданова было нетрудно: пара реплик, подход к кремлевской "вертушке", слова: "Да, да, будет сделано". Словом, как и было.
Кончилась война. Советскими людьми было увидено многое, что видеть им не полагалось: ухоженные европейские города, картины, книги, наконец, автобаны. Оказалось, что жить можно лучше, чище, комфортнее, да и вообще культурнее. С этими впечатлениями и заблуждениями следовало бороться.
"Низкопоклонство перед Западом" — обличение, переросшее в идеологический жупел. Поскольку никого конкретно нельзя было изобличить в особой приверженности западным ценностям — трофеи из Европы тащило и государство, и высшее советское офицерство и госчиновники, да и просто солдаты — постольку требовалось найти мальчика для битья, чтобы продемонстрировать идеологическую мускулистость.
Нашли. Стареющих Зощенко и Ахматову. Один слишком ерничал, другая слишком говорила о своем. Ни ирония, ни лирика не могли соответствовать новой культурполитике. Ко времени припомнили и классовый подход: "салонная дворянская поэтесса Ахматова" и "мелкобуржуазный пошляк и хулиган Зощенко". Они (старорежимные) "трусливо отсиживались в эвакуации, в то время как блокадный Ленинград, их родной город, обливался кровью и голодал". Под кампанию угодили и единственные в Ленинграде литературные журналы — "Звезда" и "Ленинград", которые публиковали произведения литераторов. Первый "почистили", второй закрыли. По постановлению ЦК ВКПб. Через полторы недели — постановление ЦК ВКПб "О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению". Имелось в виду, что ставят слишком много пьес зарубежных авторов. Не подошел ни интеллектуал Соммерсет Моэм, ни французский опереточник Эжен Лабиш (ну чем "Соломенная шляпка" помешала?). Скриб с его пьесой "Новеллы Маргариты Наваррской" тоже не подошел. Подпал под определение "средневековое наследие". Национальным эпосам тоже досталось — "феодально-байские пережитки" (о пьесах "Мы — казахи", "Хорезм"). Последние из перечисленных спектаклей, возможно, того и заслуживали. Театры обязали "ставить ежегодно не менее двух-трех высококачественных в идейном и художественном отношении спектаклей на современные советские темы". Среди режиссеров и завпостов последовал обвал инфарктов — таких пьес не было. Но репертуары вычистили.
Звезда Жданова восходила. Однако случилась оплошность. В 1947 году он в праведном гневе покритиковал Трофима Лысенко, не зная еще о готовящейся расправе над генетиками. Своего кума вождь поставил на место, указав на заблуждения. С тех пор в их отношениях появился холодок.
Но лебединую песню Андрею Александровичу все же дали спеть. В 1948-м он высказался о любимом предмете — о музыке. Андрей Жданов раскрыл "заговор композиторов против советской музыки". Размявшись на критических пинках в адрес посредственной оперы Мурадели "Великая дружба", партийный баянист обнаружил целое "антинародное формалистическое направление в музыке", к которому отнес тех, чья "музыка перестала отвечать своему назначению — доставлять наслаждение". Имелись в виду Шостакович, Прокофьев, Хачатурян, Мясковский.
Итак, Андрей Жданов начал и кончил музыкой: через полгода после своей изобличительной речи он скончался. В кругу родных, но без врачей.
Парадокс "ждановизма" в том, что собственно ждановизма и не было. Андрей Жданов не создавал культуру, он ее редактировал. Оформлял, материализовывая пожелания Сталина — даже те, которые были весьма смутными. Редактор стал ответчиком за автора. За что и получил у современников и потомков самые нелестные прозвища.
АЛЕКСАНДР БОДЕ
--------------------------------------------------------
Парадокс "ждановизма" в том, что собственно "ждановизма" и не было. Андрей Жданов не создавал культуру, он ее редактировал. Оформлял, материализовывал пожелания Сталина. В результате редактор стал ответчиком за автора
Мало кто знает, что Жданов был редактором Сталина. Андрей Александрович отредактировал "Краткий курс истории ВКПб" 1938 года, внеся 1002 поправки. Поправки были приняты. Вождь был признателен
Известно, что Жданова учили музыке — игре на баяне и на фортепьяно. Видимо, впоследствии Жданов воспринял свое музыкальное образование как ключ ко всей культуре вообще
--------------------------------------------------------
Так говорил товарищ Жданов
О живописи
В живописи, как вы знаете, одно время были сильны буржуазные влияния, которые выступали сплошь и рядом под самым "левым" флагом, нацепляя на себя клички футуризма, кубизма, модернизма; ниспровергали "прогнивший академизм", провозглашали новаторство. Это новаторство выражалось в сумасшедшей возне, когда рисовали, к примеру, девушку с одной головой на сорока ногах, один глаз — на нас, а другой — в Арзамас...
О Зощенко
Зощенко выворачивает наизнанку свою пошлую и низкую душонку, делает это с наслаждением и смакованием, с желанием показать всем: смотрите, вот какой я хулиган
Об Ахматовой
Не то монахиня, не то блудница, а вернее, и блудница, и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой
О литературе
Воспитывать молодежь не в духе наплевизма и безыдейности, а в духе бодрости и революционности
О буржуазной культуре
Смело бичевать и нападать на буржуазную культуру, находящуюся в состоянии маразма и растления