Лауреатом премии Притцкера 2000 года станет голландский архитектор Рем Коолхас. Притцкеровская премия — это аналог Нобелевской в архитектуре. По традиции между объявлением имени лауреата и самим вручением проходит около двух месяцев — премия будет вручена в Археологическом парке Иерусалима 29 мая 2000 года.
"Мы начинаем третье тысячелетие. Жюри должно было выбрать архитектора, максимально настроенного на будущее. Сегодня Коолхас назван (и правильно назван) пророком новой архитектуры",— заявил, комментируя решение жюри, Джон Притцкер, основатель премии. Эти пафосные слова, которые прозвучали бы в любом случае, кто бы ни стал лауреатом, в случае с Коолхасом звучат совершенно точно. Он действительно архитектор, не замыкающий ХХ век, но открывающий новый.
Современные западные неомодернисты так или иначе внятны для России исходя из нашего опыта конструктивизма и модернизма. Они лучше, больше, дороже, чем наша архитектура, но они понятны. Коолхас — это немного за гранью понимания. Его архитектура устроена на иных основаниях, чем все, к чему мы привыкли.
Берем предшествующих лауреатов Притцкера. У него нет культа изысканной детали, какой-нибудь авторской заклепки, которая украшает все здание, как у Ренцо Пьяно. Он не славит успехи современной строительной индустрии, как Норман Фостер. Он не предается мистическому созерцанию теплоты дерева и хтонической силы камня, как Сверре Фен. Эти эффекты понятны и их можно почувствовать и отсюда. У него все это тоже есть, но как бы между прочим, и не в том дело. Главное там — новая интуиция пространства, новое непонятное мироощущение.
По первоначальному образованию Коолхас — киносценарист (он учился вместе с автором "Основного инстинкта" Полом Верховеном). Довольно долго работал журналистом. И его первой работой по архитектуре было не здание, а книга — "Исступленный Нью-Йорк" (Delirious New York). "Когда я занялся архитектурой,— говорит он в одном из своих интервью,— это была реинкарнация старой концепции, и было странно, что все это работает". Главное в книге — новое восприятие города. Для ХХ века город — это проклятие, он губит людей, это сюрреализм, безумие. Модернизм вместо этого кошмара создавал чистые стерильные пространства, которые должны были безумию противостоять. "Исступленный Нью-Йорк" — это книга, переворачивающая все с ног на голову.
Наверное, понадобился опыт журналиста и киношника для того, чтобы громогласно объявить: да это же кайф! Это безумие, сюр — потрясающе здорово. Это нормальная, интересная среда обитания, органичная для современного человека. В иллюстрациях к книге он уложил в кровать Эмпайр-стейт и Крайслер-билдинг (главные небоскребы Нью-Йорка) и подписал иллюстрацию "После любви". Город — не монстр, он естественен, как пара в постели.
Решив стать архитектором, Коолхас поехал учиться в Англию, в АА (Архитектурная ассоциация) — самую сумасшедшую на сегодняшний день школу архитектурного дизайна. Элита современной деконструкции — Питер Эйзенманн, Заха Хадид и прочие — связаны с этой школой, или учились, или преподавали там. Языку архитектуры Коолхас научился именно там, оттуда у него гуляющие в разные стороны стойки, на которых стоят этажи, потолки, плавно перетекающие в полы, шторы из железной сетки, вяло свисающие как ветхая бязь. Но то, что в АА всегда остается радикальным — и потому маргинальным — жестом, то у Коолхаса стало естественной средой обитания.
В 1995 году Коолхас выпустил еще одну книгу — S,M,L,XL. Название не переведешь — это размеры от small до extra large, и смысл в том, что читать ее можно как в маленьком формате — страниц 30, так и в большом — 1162 страницы. Это собрание текстов, вырезок из газет, туристических фоток, нереализованных проектов — всего, с чем сталкивается каждый день современный человек и что кажется бессмысленным мусором. Коолхас вновь восклицает: смотрите, какой кайф! Журнал Time назвал ее "настольной книгой для поколения, вскормленного MTV и Дерридой". Это мироощущение, для которого распавшийся мир, деконструкция, клип — само собой разумеющаяся естественная реальность.
В результате возникает архитектура нового качества. Авангард — это всегда противостояние чему-то, взрыв сложившихся схем. Здесь перед нами архитектура, которая ничему не противостоит. Это авангард как естественная среда. В ней есть экстремальность — лестница, по которой идешь, может отразиться в стене безобразным сюрреалистическим пятном, пол может перейти в потолок,— но это не для противостояния миру, а для того, чтобы спровоцировать взрыв адреналина. Эту архитектуру следует с удивлением, но немедленно потреблять с громким криком "вау!".
Коолхас нашел архитектурный язык, который выражает новое сознание. Оно странное. Последняя его работа — частный дом в Бордо. Хозяин — инвалид, передвигающийся исключительно на коляске. Коолхас превратил гостиную дома в лифт, который ездит по трем этажам. На каждом из них открываются новые пространства. Зрелище инвалида, который вместе со всей гостиной приезжает к внукам и с громким криком "вау!" начинает ездить по спортзалу, должно было бы вдохновить сюрреалистов или мастеров "новой вещественности" — они обожали сцены живого общения полулюдей-полумеханизмов. Объявить, что это естественно и здорово, пока смог только Коолхас. Но присуждение ему Притцкера делает это мироощущение архитектурной нормой.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН