В московском казино "Александр Блок" — в том самом, которое на одноименном корабле — прошла церемония вручения независимых литературных премий. Одноименных. На званом обеде оскоромился МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ.
Историю возникновения новой премии рассказал председатель жюри поэт Игорь Шкляревский: "Когда-то я увлекался игрой. И однажды под утро, проигравшись в пух и прах, выходя из казино 'Александр Блок', встретил одного из хозяев этого учреждения. И сказал ему, что хотел бы отыграться, но уже на своем поле. Вот так все и получилось". И не удержавшись, Шкляревский вспомнил строчку, на которую уже пробы некуда лепить: "Когда б вы знали, из какого сора..." Оно, конечно, круговорот: и стихи, и премии, и все что угодно растет из мусора.
Мне, однако, лезли на ум другие строчки. "Сожжено и раздвинуто бледное небо и на желтой заре — фонари". Давно обронил Блок это — а, вот, подруливая к Краснопресненской набережной, я не мог избавиться от ощущения, что словно про нас писано. Поэт — он на аршин в глубь видит, в глубь будущего тоже. Когда, сбежав по устланной зеленым ковром сходне корабля "Александр Блок", я увидел накрытые столы, где рядом с кувертами лежали изданные к случаю томики Блока, чувство лишь окрепло.
Блок знал! Знал, что будет корабль, а на корабле — казино. Но знал также и то, что именем его назовут новую литературную премию. А иначе разве написал бы: "Я сидел у окна в переполненном зале"? Зал, впрочем, не был переполнен, а напротив, затопила его публика в благороднейшей пропорции. И публика отборнейшая — Святослав Бэлза и Игорь Шкляревский, Лев Аннинский и Андрей Вознесенский, и множество других рыцарей слова. Премия Блока, как объяснили мне на палубе, дается по совокупности заслуг, но при этом не является только лишь знаком престижа. "Блоком" наградят авторов заслуженных, но непременно актуальных, действующих.
Каковыми, несомненно, являются оба нынешних лауреата: и кипучий поэт Евгений Рейн, и умудренный критик Сергей Чупринин. Рейн — питерский друг и собеседник Бродского, которого нобелевский лауреат несколько загадочно (если задуматься над датами рождения да сличить стилистики) назвал своим учителем. "Ахматовский сирота". Великий тусовщик, знаемый и заметный во всех литературных кругах — от диссидентского до совписовского. Образный строй его стихов довольно банален, но недостаток лексической и/или ритмической новизны компенсируется двумя вещами. Во-первых, величием традиции Серебряного века, к которой апеллирует Рейн, во-вторых — невероятным эмоциональным напором. Я несколько раз был на чтениях Рейна — и в 70-е, и в 80-е годы, и убедился: спорить с Рейном не надо ни по какому поводу. Может прибить. Но тут только и остается повторить вслед за классиком: так и надо жить поэту.
Не то Чупринин: иной жанр, иное поколение. Андрей Вознесенский, произнося похвальное слово лауреату, припомнил, как когда-то, в глухие года, ему в руки попал провинциальный самиздатский журнальчик — и в нем критику вел, и отлично вел, совсем молодой тогда "Сережка Чупринин". Но Чупринин не задержался в самиздате, а сделал себе критическое имя. Надо признать, что в советское время статьи Чупринина неизменно попадали в число самых внятных и разумных из тех, что можно было прочесть в официальной печати. В особую моду во времена перестройки он не вошел — но зато и не вышел из нее, а просто и скромно возглавил журнал "Знамя". Каковое теперь и развевается в крепкой руке уже не Сережки, а Сергея Ивановича.
Новая премия удостоилась благосклонного внимания коллег-журналистов. Правда, в своих заметках они напирают на игорную тематику. Меж тем стоит перечесть биографию Александра Блока, как тотчас понимаешь: наиболее точно отвечал бы мятежному духу автора "Снежной маски", разумеется, дом терпимости.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ