Спектакль "Играем... Шиллера!" по пьесе "Мария Стюарт" в Московском театре "Современник" поставил знаменитый литовский режиссер Римас Туминас. Два года назад в Москве на Чеховском фестивале показывали его "Маскарад". Тот дивной красоты спектакль увидела Галина Волчек и загорелась идеей заполучить Туминаса на постановку в свой театр. После года переговоров с режиссером и трех месяцев его репетиций "Современник" получил глубокомысленную и тягучую постановку с ведущими актрисами труппы Мариной Нееловой и Еленой Яковлевой в главных ролях. Впрочем, это лучший спектакль сегодняшнего "Современника".
В так понравившемся Галине Волчек "Маскараде" Туминаса действие происходило под низким петербургским небом, с которого падал красивый театральный снег. По снегу катали ком, и он постепенно разбухал — по мере того, как назревала драма. Туминас пользовался языком визуальных образов, и они были достаточно ярки и внятны, чтобы зритель мог отложить наушники синхронного перевода. Литовец Туминас далеко не единственный умеет пользоваться этим языком, хотя именно Литва, наравне с янтарем и казюками, славится на весь мир метафорической режиссурой. Но на сцене "Современника" этот стиль выглядит мучительным жертвоприношением.
И дело не в психологическом реализме, которым театр пожертвовал ради долгих бессловесных метафор литовца,— в сегодняшнем "современниковском" исполнении этот реализм недорого стоит. И не в том причина, что актрисы Марина Неелова и Елена Яковлева принесли свою красоту в жертву безжалостному режиссерскому замыслу. Хотя Елену Яковлеву Туминас толкает на подвиг, сродни тому, который несколько лет назад совершила Алиса Фрейндлих. Тогда для роли леди Макбет в питерском спектакле Темура Чхеидзе всенародная любимица надела уродливый паричок с обширной лысиной. У Яковлевой девичьи кудри обрамляют жутковатую стрижку тифозной больной, что должно нам просигналить: истинная красота Марии — в силе духа. Это должно отличать ее от слабой безвольной Елизаветы, которая, однако, стоит в центре спектакля. Нееловой досталась самая сильная сцена: Елизавета сходит с ума, не находя силы подписать приговор сопернице. Актриса минут десять произносит текст на одной ноте и в одной интонации. Голос сумасшедшей королевы, чьими руками управляет шут, усиливается и вибрирует, резонируя с нашими нервами, и в конце концов, после того, как подпись поставлена, срывается в идиотский смешок. Зрелище, конечно, сильное, но непереносимое.
И все же главной жертвой выглядит сам режиссер Туминас,— жертвой повышенной восприимчивости к творчеству своего гениального земляка Эймунтаса Някрошюса, с последними спектаклями которого неизбежно станут сравнивать постановку Туминаса. Как на грех, мы их тоже видели.
Някрошюсовский Гамлет произносит "быть или не быть", стоя под люстрой с ледяными подвесками. Горячий воск и талая вода разъедают его белоснежную рубаху, как сомнения разъедают его чистую душу. И слова не нужны. В спектакле Туминаса будут и метафоры, и люстра, и натуральные фактуры, которые так любит Някрошюс,— овечьи шкуры, медь, огонь, вода, сено, пшеничные зерна. Елизавета будет решать гамлетовский вопрос и, как Гамлет, решась мстить, сойдет с ума. И как другому някрошюсовскому мученику, Макбету, перед совершением злодеяния ей откажут руки.
Но образность Някрошюса тогда глубока, когда проста, хотя темных мест в его спектаклях немало. Когда же в нем просыпается чтущий обряд католик или литовец, посвященный в незнакомые нам обычаи своего народа, послания перестают читаться. Туминас увидел универсальность в системе координат Някрошюса, а в ее герметичности — ту таинственность, без которой спектакль, что каша без масла. Понятно, почему взбешенная изменой Елизавета носит поднос с бокалами, полными воды, а царедворец доливает их, когда королева проливает воду. Но как жителю мегаполиса понять, зачем в течение едва ли не получаса засыпают пшеницей мертвеца и рассыпают зерна по бокалам. И что это за трубы занимают полсцены, никак не функционируя. И какой смысл в том, что англичане ходят как люди, а французы — как куклы. Масло — это, конечно, хорошо, но свою кашу Туминас някрошюсовским маслом изрядно подпортил.
ЕЛЕНА Ъ-КОВАЛЬСКАЯ
Следующие спектакли 4 и 9 марта.